Бурятская Колумбия
Производство наркотиков в почти промышленных масштабах ведется в Бурятии уже не первый год. Ежегодно в августе-сентябре сельские жители выходят целыми семьями на дикие конопляные поля. Большинство из них уже давно условно осуждены за сбыт наркотиков, но средства от продажи конопли — единственная возможность собрать детей в школу и прокормить зимой многодетную семью. В наших погодных условиях Cannabis растет просто замечательно, быстро вытесняя все остальное. К колумбийским плантациям коки, афганским маковым рассадам теперь можно прибавить и бурятскую конопляную ниву: в мировом наркобизнесе нам отводится "почетное" место.
Раньше пшеница, теперь конопля
В ста пятидесяти километрах от Улан-Удэ, в Селенгинском районе, в советские времена был один из самых богатых колхозов республики "Эрдэм". Жители трех сел — Енхор, Дэбэн и Нур-Тухум, входящих в этот колхоз, занимались возделыванием полей, разведением скота и переработкой полученных мяса и молока. Говорят, в восьмидесятые годы дэбэнская молочно-товарная ферма по результатам удоев гремела по всей Бурятии, снабжая не только свой район, но и город своей продукцией. В 1997 колхоз развалился до основания, в наследство от него осталось только название, приклеившееся к центральному селу Нур-Тухум, которое до сих пор называют Эрдэмом. Бывшие колхозники сегодня могут трудоустроиться только в трех организациях села — это почта, куда корреспонденция приходит раз в три дня, сельская школа и фельдшерский пункт. Понятно, что на всех желающих мест не хватает. На вопрос, заданный любому из многочисленных праздношатающихся слегка пьяных жителей: "Чем они здесь занимаются?" — дается достаточно понятный ответ: "Да ничем, просто вот ходим и ходим туда-сюда".
Из 1025 жителей трех соседних сел подавляющее большинство — безработные. По словам сотрудников администрации Эрдэма, люди стараются выжить за счет собственного хозяйства, у многих есть коровы, которые пасутся на огромных пастбищах вокруг села. Не без гордости в администрации рассказали о появлении в Эрдэме "магазина пайщиков", видимо, единственном лучике надежды на осуществление в селе каких-то современных рыночных отношений. Новоселенгинское райпо собрало с жителей Эрдэма по 50 рублей и определило небольшие льготы. Теперь в магазине "Товары повседневного спроса" для всех пайщиков существует пятипроцентная скидка, и есть возможность пользоваться небольшой библиотекой, умещающейся на трех полочках в углу магазина. На прилавках есть все, начиная с продуктов питания и заканчивая пластмассовыми похоронными венками.
— Это неплохой магазин, здесь всегда много почетных грамот в уголке покупателя висит, передовой магазин, — сообщили нам в администрации Эрдэма.
На какие деньги живут в селе большинство граждан и даже умудряются быть пьяными с самого утра, руководители местной администрации объяснять не стали. После вопроса, часто ли наведываются на их улицы гости из Госнаркоконтроля, вообще опустили голову и перевели разговор на то, что на селе сегодня везде плохо.
Подозрительным траву не дают
На улицах Дэбэна, села, расположенного в пятнадцати километрах от Эрдэма, кроме выглядывающих из-за калитки угрюмых взрослых, очень много детей. Все они учатся сначала в трехлетней школе, находящейся в родном селе, затем уезжают в другие деревни, где есть десятилетки. Такие же хмурые, как и родители, дети с опаской разглядывали посторонних гостей. При попытке получить от кого-нибудь из взрослых дэбэнцев ответ на вопрос: "Как вы здесь живете?" — мы слышали стандартное: "Вы опять из милиции приехали, нам некогда, своих дел по горло", — после чего люди, развернувшись, уходили в противоположную сторону.
Слегка выпивший и скучающий мужчина заинтересовался посторонними в его деревне. Он, как и все, спросил, зачем мы приехали, потом добавил, что у нас на лице написано, что мы из милиции, и неожиданно изрек: "Вам здесь траву никто не продаст, слишком вы подозрительные".
Рассказав, что мы журналисты, нам все-таки удалось завязать беседу с немногословным мужчиной, назвавшимся именем Пурбо. Он рассказал, что в Дэбэне, так же, как и в двух соседних селах, сейчас каждый выживает как может. Сам он занимается заготовкой и продажей сена, одна машина стоит 3—4 тысячи. Почти в каждом дворе есть коровы, держать скот в этих краях очень выгодно, но не все это хотят понимать. Через некоторое время к нашей беседе с Пурбо присоединились еще две женщины. Тоже слегка пьяные, они предложили купить для них пива, по пути рассказывая о своей жизни. На вопрос, можно ли в Дэбэне купить то, что по-бурятски называется черным табаком, дамы переглянулись, пристально посмотрели на нас и опять спросили, не из милиции ли мы.
Масло мягкое деревенское
Затем они поинтересовались, не были ли мы в Эрдэме, а если были, то почему не купили анаши там. Спросив, как нас зовут, представились сами и уже с явно профессиональной интонацией начали предлагать все, что у них есть, разложив полный ассортимент видов конопли, обработанной всеми возможными способами, и называть установленные в деревне цены:
— Масло только предложить не можем, извините, не сезон еще для нового урожая, а прошлогоднее уже закончилось, вы сейчас пыли купите, а за другим в ноябре приезжайте, — деловито объяснила женщина и кивком пригласила пойти за ней к какому-то дому.
Подойдя к воротам, она оставила нас у калитки, а сама удалилась во двор. Вернувшись, сказала, что хозяев нет дома и нужно немного подождать — трава будет обязательно.
В ожидании прихода хозяина наши случайные "гиды" , рассказывали нам, как сейчас стало опасно заниматься коноплей: практически через день приходят из милиции и наркоконтроля и устраивают облавы, проводят обыски и ставят патрули на дороге, но они все-таки заготавливают и продают траву, как и раньше. Сегодня больше половины жителей села имеют сроки условной судимости за хранение, переработку и сбыт наркотиков. Хотя лет двадцать назад, когда в село приезжали незнакомые люди и ползали по конопляным полям, это считалось чрезвычайной ситуацией, на наркоманов пальцем показывали. А теперь никого не удивляет, что с приходом осени на сбор "хара тамхи", что с бурятского переводится как "черный табак", выходят сами сельчане.
Регулярно в Дэбэн приезжают иркутяне и красноярцы, скупая переработанную коноплю оптом, кто-то расплачивается за траву натуральными продуктами — мукой или сахаром, кто-то даже доллары привозил:
— Был случай, приезжали серьезные покупатели, — рассказал Пурбо, — большие партии закупили, а расплатились заграничными деньгами, потом выяснилось, что фальшивыми.
Слегка разговорившиеся в надежде продать прошлогодний урожай женщины поделились предстоящими планами — сено коровам заготовят, а после уж кто как сможет, у всех ведь семьи, дети:
— Нам их в школу собрать нужно, к сентябрю тетрадки купить, одежду. Сейчас народ по улицам гуляет, потому что еще рано за травой. Вон, видите те поля колхозные, теперь они все сплошь коноплей заросли, в конце августа там и дети будут работать, и пожилые — страда начнется, — смеясь, закончила собеседница.
В ста пятидесяти километрах от Улан-Удэ, в Селенгинском районе, в советские времена был один из самых богатых колхозов республики "Эрдэм". Жители трех сел — Енхор, Дэбэн и Нур-Тухум, входящих в этот колхоз, занимались возделыванием полей, разведением скота и переработкой полученных мяса и молока. Говорят, в восьмидесятые годы дэбэнская молочно-товарная ферма по результатам удоев гремела по всей Бурятии, снабжая не только свой район, но и город своей продукцией. В 1997 колхоз развалился до основания, в наследство от него осталось только название, приклеившееся к центральному селу Нур-Тухум, которое до сих пор называют Эрдэмом. Бывшие колхозники сегодня могут трудоустроиться только в трех организациях села — это почта, куда корреспонденция приходит раз в три дня, сельская школа и фельдшерский пункт. Понятно, что на всех желающих мест не хватает. На вопрос, заданный любому из многочисленных праздношатающихся слегка пьяных жителей: "Чем они здесь занимаются?" — дается достаточно понятный ответ: "Да ничем, просто вот ходим и ходим туда-сюда".
Из 1025 жителей трех соседних сел подавляющее большинство — безработные. По словам сотрудников администрации Эрдэма, люди стараются выжить за счет собственного хозяйства, у многих есть коровы, которые пасутся на огромных пастбищах вокруг села. Не без гордости в администрации рассказали о появлении в Эрдэме "магазина пайщиков", видимо, единственном лучике надежды на осуществление в селе каких-то современных рыночных отношений. Новоселенгинское райпо собрало с жителей Эрдэма по 50 рублей и определило небольшие льготы. Теперь в магазине "Товары повседневного спроса" для всех пайщиков существует пятипроцентная скидка, и есть возможность пользоваться небольшой библиотекой, умещающейся на трех полочках в углу магазина. На прилавках есть все, начиная с продуктов питания и заканчивая пластмассовыми похоронными венками.
— Это неплохой магазин, здесь всегда много почетных грамот в уголке покупателя висит, передовой магазин, — сообщили нам в администрации Эрдэма.
На какие деньги живут в селе большинство граждан и даже умудряются быть пьяными с самого утра, руководители местной администрации объяснять не стали. После вопроса, часто ли наведываются на их улицы гости из Госнаркоконтроля, вообще опустили голову и перевели разговор на то, что на селе сегодня везде плохо.
Подозрительным траву не дают
На улицах Дэбэна, села, расположенного в пятнадцати километрах от Эрдэма, кроме выглядывающих из-за калитки угрюмых взрослых, очень много детей. Все они учатся сначала в трехлетней школе, находящейся в родном селе, затем уезжают в другие деревни, где есть десятилетки. Такие же хмурые, как и родители, дети с опаской разглядывали посторонних гостей. При попытке получить от кого-нибудь из взрослых дэбэнцев ответ на вопрос: "Как вы здесь живете?" — мы слышали стандартное: "Вы опять из милиции приехали, нам некогда, своих дел по горло", — после чего люди, развернувшись, уходили в противоположную сторону.
Слегка выпивший и скучающий мужчина заинтересовался посторонними в его деревне. Он, как и все, спросил, зачем мы приехали, потом добавил, что у нас на лице написано, что мы из милиции, и неожиданно изрек: "Вам здесь траву никто не продаст, слишком вы подозрительные".
Рассказав, что мы журналисты, нам все-таки удалось завязать беседу с немногословным мужчиной, назвавшимся именем Пурбо. Он рассказал, что в Дэбэне, так же, как и в двух соседних селах, сейчас каждый выживает как может. Сам он занимается заготовкой и продажей сена, одна машина стоит 3—4 тысячи. Почти в каждом дворе есть коровы, держать скот в этих краях очень выгодно, но не все это хотят понимать. Через некоторое время к нашей беседе с Пурбо присоединились еще две женщины. Тоже слегка пьяные, они предложили купить для них пива, по пути рассказывая о своей жизни. На вопрос, можно ли в Дэбэне купить то, что по-бурятски называется черным табаком, дамы переглянулись, пристально посмотрели на нас и опять спросили, не из милиции ли мы.
Масло мягкое деревенское
Затем они поинтересовались, не были ли мы в Эрдэме, а если были, то почему не купили анаши там. Спросив, как нас зовут, представились сами и уже с явно профессиональной интонацией начали предлагать все, что у них есть, разложив полный ассортимент видов конопли, обработанной всеми возможными способами, и называть установленные в деревне цены:
— Масло только предложить не можем, извините, не сезон еще для нового урожая, а прошлогоднее уже закончилось, вы сейчас пыли купите, а за другим в ноябре приезжайте, — деловито объяснила женщина и кивком пригласила пойти за ней к какому-то дому.
Подойдя к воротам, она оставила нас у калитки, а сама удалилась во двор. Вернувшись, сказала, что хозяев нет дома и нужно немного подождать — трава будет обязательно.
В ожидании прихода хозяина наши случайные "гиды" , рассказывали нам, как сейчас стало опасно заниматься коноплей: практически через день приходят из милиции и наркоконтроля и устраивают облавы, проводят обыски и ставят патрули на дороге, но они все-таки заготавливают и продают траву, как и раньше. Сегодня больше половины жителей села имеют сроки условной судимости за хранение, переработку и сбыт наркотиков. Хотя лет двадцать назад, когда в село приезжали незнакомые люди и ползали по конопляным полям, это считалось чрезвычайной ситуацией, на наркоманов пальцем показывали. А теперь никого не удивляет, что с приходом осени на сбор "хара тамхи", что с бурятского переводится как "черный табак", выходят сами сельчане.
Регулярно в Дэбэн приезжают иркутяне и красноярцы, скупая переработанную коноплю оптом, кто-то расплачивается за траву натуральными продуктами — мукой или сахаром, кто-то даже доллары привозил:
— Был случай, приезжали серьезные покупатели, — рассказал Пурбо, — большие партии закупили, а расплатились заграничными деньгами, потом выяснилось, что фальшивыми.
Слегка разговорившиеся в надежде продать прошлогодний урожай женщины поделились предстоящими планами — сено коровам заготовят, а после уж кто как сможет, у всех ведь семьи, дети:
— Нам их в школу собрать нужно, к сентябрю тетрадки купить, одежду. Сейчас народ по улицам гуляет, потому что еще рано за травой. Вон, видите те поля колхозные, теперь они все сплошь коноплей заросли, в конце августа там и дети будут работать, и пожилые — страда начнется, — смеясь, закончила собеседница.