"А, журналюга? В 41-м году первая пуля была бы твоей!"
Можно съездить в отпуск в Сочи, а можно в армию... В конце июня в республике объявили военные сборы. Повестку из военкомата принесли накануне моего Дня рождения, словно подарок от государства родного, мол, не забываем тебя, браток! Дескать, ты у нас пронумерован и хранишься в специальном архиве на случай вероломного нападения вероятного противника. Случай настал, и как законопослушный гражданин я отправился "партизанить". Отпартизанил я настолько успешно, что в себя приходил довольно долго. Итак: "15 июня 2004 года трагически оборвалась моя гражданская жизнь..."
О теплой встрече
К 7:00 народ собрался в ДК "Текстильщик". Некоторые из них при ближайшем рассмотрении оказались несмотря на ранний час весьма "навеселе". Удивительно, но водка и проводы в армию по какой-то непонятной причине уже давнымдавно стали абсолютно неразделимыми понятиями.
Встречал нас майор из военкомата, он же отвечал на возникающие вопросы. Тут мы узнали, что "сержантский состав получит денежное довольствие в размере около 1500 рублей, рядовые — порядка тысячи", что "сами учения будут всего три дня, остальную неделю все будут отдыхать на свежем воздухе". Вот он, видимо, долгожданный отпуск. Но самое главное, майор нас заверил, что "вернемся мы 25 июня, в лучшем случае в обед, в худшем — ближе к вечеру". Слово офицера! Пройдя достаточно унизительную процедуру "шмона", выполняем команду "По машинам!". Два часа в автобусе, и мы прибыли. Окраина Гусиноозерска. Перед нами поляна, на которой и происходит наше первое построение. Строй в две шеренги: "Пять шагов вперед!", "Кругом!", "Личные вещи к осмотру!"
Короче говоря, снова "шмон". Короткий перекур, и наш небольшой табун — перед огороженной "колючкой" группой металлических ангаров. На табличке четыре буквы. ППЛС — "Пункт приема личного состава". Снова построение. Вперед выходит офицер:
— Вы, б.., снова в армии, б..! Поэтому слушайте мои команды, б.., и прекратить разговоры, ваш базар мне на х... не нужен!
О степных матросах
В военных билетах ставятся соответствующие отметки. Все, теперь ты — в армии! Несколько офицеров пишут спокойно, не спеша, то и дело поучая друг друга. Ну, все, получил карточку вещевого довольствия, двигаюсь на склад. Замызганный парнишка-срочник выдает мешок с котелком и ремнем, противогаз, весьма не новые армейские трусы, майку и пару портянок, больше похожих размером на носовые платки, сапоги и "хэбэ" (хлопчатобумажные) защитного цвета штаны и гимнастерку. За перегородкой, где происходит собственно переодевание, — истерический гогот.
Мужики, отслужившие "срочку" 20—30 лет назад, снова становятся солдатами, и незло подшучивают друг над другом. Ощущение довольно странное. Эти звуки, запах кирзы и лежалого белья возвращает память в те годы. Ностальгия... Не по армии — по юности...
Оглядел себя с ног до головы: эх, где вы, годы молодые! Даже звездочка на головном уборе, сшитом в далеком 1986 году на фабрике им.Ахунбабаева в заграничном теперь Ташкенте та же самая: красная, с серпом и молотом. Форма новенькая, "с иголочки".
На плацу за столами сидят офицеры. Здесь происходит присвоение военных должностей, согласно ВУС (военно-учетной специальности) каждого призывника. Точнее, так должно быть. Но куда, например, определить солдата на пехотных учениях, если у него в военном билете написано: матрос? Воду возить? Матросов в гусиноозерской степи оказалось довольно много...
А у одного совсем молодого парнишки "военник" оказался девственно чист. Какая ПЕРЕподготовка, когда мальчуган еще и "срочную" не служил вовсе?! Его несколько часов назад родственники на два года служить проводили. И как он к нам попал?
О комарах
Все, с этого момента я — замкомандира (или "замок") первого взвода восьмой роты третьего батальона N-ского мотострелкового полка! Через двадцать минут нас, человек тридцать, везут в небольшой военной будке к месту дислокации полка. Едва коснувшись земли, мы оказались атакованными живой силой яростного противника. Сотни тысяч комаров и мошек заставляют даже дышать по-другому — сквозь зубы. Или сквозь сигарету. Кровососы сожрали!!! Чтобы "пустить дым" закурили даже те, кто давно бросил или не курил никогда. Миллионы насекомых издавали гул, одновременно похожий на вой пикирующего бомбардировщика и на тоскливую заупокойную песню по заживо съеденным солдатам. Поймал себя на странном ощущении: вокруг одни мужики в военной форме, рядом военная техника рычит, а из динамиков льется: "Бьется в тесной печурке огонь..." Словно в кино попал про войну...
Утром совершенно пьяный дежурный по батальону, едва ворочая языком и ногами, то и дело натыкаясь на палатки, громко проявил заботу о сослуживцах:
"М-м-мужики, п-п-подымайтесь! Мойтесь, пока ком-м-маров нет!"
Воды в устройствах, названных умывальными линиями, не оказалось, благо, что за забором из "колючки", в котором с молчаливого согласия командира полка тут же проделали дыру, из-под земли бьет ключ, разливаясь на несколько ручьев. Там и мылись до самого последнего дня. Оттуда и воду пили, поскольку подвоз питьевой воды в полк так и не был организован. На кухне, правда, стояли баки с надписью "Питьевая вода", но когда некоторые решили наполнить фляги, обожгли губы и язык: хлорируя воду, раствор этой отравы в бочку налили, а воды добавить забыли!
Едва умывшись, слышим команду.
"Строиться на завтрак!"
Ну, война войной, а это — святое!
О святом
Первый прием пищи особо не запомнился. Кто был сыт, кто пьян, да и продукты каждому в дорогу дома собрали. На следующее утро завтрак вызвал сразу же море вопросов: давали непропеченный хлеб, безвкусную, без намека на масло и тушенку, пшеничную кашу, и совершенно несладкое пойло, обозначенное, как чай с сахаром. Тем не менее народ особо не бузил, полагая, что службы снабжения еще не успели толком заработать.
Но все последующие дни опровергали это предположение. Каждый из моих однополчан пытался найти в каше хоть сколько-нибудь тушенки. Порой удается насобирать около g )-.) ложки мясных волокон. Однако, начальник столовой божился, что в каждой порции ее должно содержаться по 75 граммов! Странно... У меня не было, у соседей по столу справа и слева — тоже. Но ведь по закону сохранения материи, если в одном месте что-то убавилось, то в другом обязательно должно стать больше?!
В предпоследний день нашей военной "одиссеи" я спросил начальника продслужбы, почему не соблюдается "Норма 1 общевойскового пайка", в котором 26 пунктов? От его ответа мне стало вдруг смешно из-за глупой наивности собственного вопроса. Капитан, удивляясь моей непонятливости, просто пожал плечами: "А что я должен делать, если на складах ничего нет?!" Вопрос: "А куда делось?" — остался без ответа.
Кстати, после этого разговора командир полка прознавший откуда-то про любопытного "замка", шипел мне перед строем брызжа от ярости слюной: "А, журналюга, в 41-м году первая пуля была бы твоей!". Видимо полкан решил, что своими пораженческими вопросами я снижаю боеспособность армии. Только вот забыл он, что солдаты — тоже люди.
Об отцах-командирах
Взаимоотношения солдат и офицеров в армии — разговор отдельный. Вот пример. Получив приказ от командира батальона выдвигаться на учебное место и ожидать дальнейшей команды, мы добрели до полигона и, изнуренные зноем, упали без сил кто где стоял. В этот момент подъехал командир полка и, не слушая нашего командира роты, остервенело заорал: "Да мне по: приказы вашего комбата, здесь командую я! Почему бойцы не при деле?! Шагом марш на танковую директриссу!" Перенесли почти бездыханные тела на километр обратно и присели в тенек (приказ-то был — прийти). Через полчаса прибегает посыльный: "Подразделению прибыть обратно!" Вспоминая про себя и вслух любимую армию, строимся и идем. Прибыв на место, в течение двадцати минут наблюдаем, как механики с толкача и крепким словом заводят раздолбанные боевые машины, строимся и... возвращаемся на танковую директриссу!
К обеду, еле волоча ноги по перемолотой до состояния муки дорожной пыли под палящим солнцем (до +38 в тени) и при полном штиле вернулись в лагерь. После обеда все повторяется, правда, становится еще жарче. Чем бы солдат ни занимался, лишь бы за***ся!
Видимо фантазия у отцов-командиров все-таки вещь, имеющая предел, посему очень много времени мы проводили просто плавясь под прямыми лучами солнца или заживо свариваясь в пароваркахпалатках.
О солдатской смекалке
О технике, на которой "воевал" наш полк, говорить можно только с грустью. В мою солдатскую бытность техника нашего гвардейского полка, где мне довелось отдать Родине два с лишним года, была, что называется, "на мази". В любое время любая машина, будь то БМП, танк или тягач, заводилась в считанные минуты и выдвигалась в заданный район.
Реалии, увиденные нами здесь, оказались иными до противоположности. Даже через неделю ежедневного многочасового обслуживания и ремонта нормально заводилась и работала да-а-алеко не вся техника. Но наш солдат выкрутится из любого положения. Если из двух САУ одна стреляет, а другая ездит, то берем САУ, которая ездит, к ней цепляем ту, которая стреляет. И вперед, в бой, на заданные позиции!
Так что несмотря ни на что сами учения по боевому развертыванию полка произвели на всех неизгладимое впечатление! Как бы то ни было, во время артподготовки мощными 122-мм гаубицами, минометами, танковыми орудиями, БМП, зенитными подразделениями и прочим вооружением, вся мощь не только видна, но и весьма ощутима! Во время выстрела из пушки врытого в землю на расстоянии пятнадцати метров танка неплохо бы пошире открывать рот, иначе — глухота на несколько часов обеспечена. Да и земля вздрагивает под тобой с такой силой, что ощущение, словно от пинка ногой. Гордость берет за наших солдат!
О деньгах
Через неделю службы неожиданно выяснилось, что день заезда и день отъезда в обозначенные ранее десять дней службы не входят, и главные учения сборов давным-давно назначены на 26 июня. Следовательно, выезд — только 27-го. Что ж, спасибо! Подавляющее большинство негодовало, ведь на выходные были заранее спланированы дела. А парень из соседней роты попросил мобильник, чтобы позвонить домой, ища возможность сдать купленные заранее билеты до Москвы.
Кстати, о деньгах. Еще перед отправкой офицер военкомата объяснил, что всем отслужившим сборы будет выплачено по сто рублей за одни сутки плюс дополнительная сумма за звания и должности. Следовательно, я, например, как сержант и заместитель командира взвода, рассчитывал примерно на полторы тысячи рублей. В итоге получил всего 960. Рядовые — и того меньше — по 600—700 рублей. Нда-а, неувязочка...
По закону военкомат возмещает среднюю з/п "партизана", но с оговоркой: не более тысячи рублей. А как быть тем, у кого зарплата существенно больше? А если сам "партизан" — частный предприниматель? Получается, что мало того, что на две недели от работы отрывают, так еще и оплачивать по полной не желают. По слухам, в Госдуме рассматривают законопроект, предусматривающий полную компенсацию заработка за время военных сборов. Но это в будущем. Сами же народные избранники о себе позаботились: в соответствии с федеральным законом "О воинской обязанности и военной службе", депутаты освобождены от военных сборов.
О дембеле
Это праздник со слезами на глазах. Несмотря на то, что подъем был как обычно, в шесть утра, переодеться обратно в гражданскую одежду удалось лишь к часу дня. При этом у довольно большого количества "партизан" пропали личные вещи: у кого ботинки, у иных брюки или рубашка, некоторым же выдали вообще пустой мешок. Правда, офицеры не сего факта и обещали дело уладить.
К сожалению, я не знаю как эти инциденты разрешились. После этого мы в течение пяти часов ждали, пока финансовые службы уладят свои денежные дела. Что после этого насчитали — я уже говорил. При этом никаких объяснений дано не было. Конечно, слова офицера из военкомата всегда можно опровергнуть, мол, он к финансам отношения не имеет и ничего знать не может! Ну, да ладно! Только вот каких бы то ни было отношений с той российской армией, которую я увидел этим летом, больше иметь не хочется! Служить бы рад...
У меня, как у журналиста и гражданина страны, сравнившего две армии: сегодняшнюю и восемнадцатилетней давности, появилось устойчивое сомнение по поводу широко идущей реформы армии. Во всяком случае, сроков ее окончания. Исходя из увиденного, могу заявить: ТАМ за двадцать лет ничего не изменилось. Во всяком случае, в лучшую сторону. Я не пацифист. Более того, я могу назвать себя патриотом своей Родины: за десять лет ежегодных выездов в ближнее и дальнее зарубежье я ни разу не воспользовался возможностью остаться. Не приведи господь, но если что-то или кто-то будет угрожать МОЕЙ стране, я встану в ряды защитников, чтобы с оружием или кулаками защитить государство от врагов. Но я-то воспитывался в другое время. А наши дети? Дети сегодняшних дней, брошенные отеческим пинком этой самой страной в свободный полет, вряд ли будут испытывать чтото подобное к некогда великому государству, где нет идеологии и где туманно будущее. Но я верю, что все изменится и дети наши будут счастливы в красивой и свободной стране.
К 7:00 народ собрался в ДК "Текстильщик". Некоторые из них при ближайшем рассмотрении оказались несмотря на ранний час весьма "навеселе". Удивительно, но водка и проводы в армию по какой-то непонятной причине уже давнымдавно стали абсолютно неразделимыми понятиями.
Встречал нас майор из военкомата, он же отвечал на возникающие вопросы. Тут мы узнали, что "сержантский состав получит денежное довольствие в размере около 1500 рублей, рядовые — порядка тысячи", что "сами учения будут всего три дня, остальную неделю все будут отдыхать на свежем воздухе". Вот он, видимо, долгожданный отпуск. Но самое главное, майор нас заверил, что "вернемся мы 25 июня, в лучшем случае в обед, в худшем — ближе к вечеру". Слово офицера! Пройдя достаточно унизительную процедуру "шмона", выполняем команду "По машинам!". Два часа в автобусе, и мы прибыли. Окраина Гусиноозерска. Перед нами поляна, на которой и происходит наше первое построение. Строй в две шеренги: "Пять шагов вперед!", "Кругом!", "Личные вещи к осмотру!"
Короче говоря, снова "шмон". Короткий перекур, и наш небольшой табун — перед огороженной "колючкой" группой металлических ангаров. На табличке четыре буквы. ППЛС — "Пункт приема личного состава". Снова построение. Вперед выходит офицер:
— Вы, б.., снова в армии, б..! Поэтому слушайте мои команды, б.., и прекратить разговоры, ваш базар мне на х... не нужен!
О степных матросах
В военных билетах ставятся соответствующие отметки. Все, теперь ты — в армии! Несколько офицеров пишут спокойно, не спеша, то и дело поучая друг друга. Ну, все, получил карточку вещевого довольствия, двигаюсь на склад. Замызганный парнишка-срочник выдает мешок с котелком и ремнем, противогаз, весьма не новые армейские трусы, майку и пару портянок, больше похожих размером на носовые платки, сапоги и "хэбэ" (хлопчатобумажные) защитного цвета штаны и гимнастерку. За перегородкой, где происходит собственно переодевание, — истерический гогот.
Мужики, отслужившие "срочку" 20—30 лет назад, снова становятся солдатами, и незло подшучивают друг над другом. Ощущение довольно странное. Эти звуки, запах кирзы и лежалого белья возвращает память в те годы. Ностальгия... Не по армии — по юности...
Оглядел себя с ног до головы: эх, где вы, годы молодые! Даже звездочка на головном уборе, сшитом в далеком 1986 году на фабрике им.Ахунбабаева в заграничном теперь Ташкенте та же самая: красная, с серпом и молотом. Форма новенькая, "с иголочки".
На плацу за столами сидят офицеры. Здесь происходит присвоение военных должностей, согласно ВУС (военно-учетной специальности) каждого призывника. Точнее, так должно быть. Но куда, например, определить солдата на пехотных учениях, если у него в военном билете написано: матрос? Воду возить? Матросов в гусиноозерской степи оказалось довольно много...
А у одного совсем молодого парнишки "военник" оказался девственно чист. Какая ПЕРЕподготовка, когда мальчуган еще и "срочную" не служил вовсе?! Его несколько часов назад родственники на два года служить проводили. И как он к нам попал?
О комарах
Все, с этого момента я — замкомандира (или "замок") первого взвода восьмой роты третьего батальона N-ского мотострелкового полка! Через двадцать минут нас, человек тридцать, везут в небольшой военной будке к месту дислокации полка. Едва коснувшись земли, мы оказались атакованными живой силой яростного противника. Сотни тысяч комаров и мошек заставляют даже дышать по-другому — сквозь зубы. Или сквозь сигарету. Кровососы сожрали!!! Чтобы "пустить дым" закурили даже те, кто давно бросил или не курил никогда. Миллионы насекомых издавали гул, одновременно похожий на вой пикирующего бомбардировщика и на тоскливую заупокойную песню по заживо съеденным солдатам. Поймал себя на странном ощущении: вокруг одни мужики в военной форме, рядом военная техника рычит, а из динамиков льется: "Бьется в тесной печурке огонь..." Словно в кино попал про войну...
Утром совершенно пьяный дежурный по батальону, едва ворочая языком и ногами, то и дело натыкаясь на палатки, громко проявил заботу о сослуживцах:
"М-м-мужики, п-п-подымайтесь! Мойтесь, пока ком-м-маров нет!"
Воды в устройствах, названных умывальными линиями, не оказалось, благо, что за забором из "колючки", в котором с молчаливого согласия командира полка тут же проделали дыру, из-под земли бьет ключ, разливаясь на несколько ручьев. Там и мылись до самого последнего дня. Оттуда и воду пили, поскольку подвоз питьевой воды в полк так и не был организован. На кухне, правда, стояли баки с надписью "Питьевая вода", но когда некоторые решили наполнить фляги, обожгли губы и язык: хлорируя воду, раствор этой отравы в бочку налили, а воды добавить забыли!
Едва умывшись, слышим команду.
"Строиться на завтрак!"
Ну, война войной, а это — святое!
О святом
Первый прием пищи особо не запомнился. Кто был сыт, кто пьян, да и продукты каждому в дорогу дома собрали. На следующее утро завтрак вызвал сразу же море вопросов: давали непропеченный хлеб, безвкусную, без намека на масло и тушенку, пшеничную кашу, и совершенно несладкое пойло, обозначенное, как чай с сахаром. Тем не менее народ особо не бузил, полагая, что службы снабжения еще не успели толком заработать.
Но все последующие дни опровергали это предположение. Каждый из моих однополчан пытался найти в каше хоть сколько-нибудь тушенки. Порой удается насобирать около g )-.) ложки мясных волокон. Однако, начальник столовой божился, что в каждой порции ее должно содержаться по 75 граммов! Странно... У меня не было, у соседей по столу справа и слева — тоже. Но ведь по закону сохранения материи, если в одном месте что-то убавилось, то в другом обязательно должно стать больше?!
В предпоследний день нашей военной "одиссеи" я спросил начальника продслужбы, почему не соблюдается "Норма 1 общевойскового пайка", в котором 26 пунктов? От его ответа мне стало вдруг смешно из-за глупой наивности собственного вопроса. Капитан, удивляясь моей непонятливости, просто пожал плечами: "А что я должен делать, если на складах ничего нет?!" Вопрос: "А куда делось?" — остался без ответа.
Кстати, после этого разговора командир полка прознавший откуда-то про любопытного "замка", шипел мне перед строем брызжа от ярости слюной: "А, журналюга, в 41-м году первая пуля была бы твоей!". Видимо полкан решил, что своими пораженческими вопросами я снижаю боеспособность армии. Только вот забыл он, что солдаты — тоже люди.
Об отцах-командирах
Взаимоотношения солдат и офицеров в армии — разговор отдельный. Вот пример. Получив приказ от командира батальона выдвигаться на учебное место и ожидать дальнейшей команды, мы добрели до полигона и, изнуренные зноем, упали без сил кто где стоял. В этот момент подъехал командир полка и, не слушая нашего командира роты, остервенело заорал: "Да мне по: приказы вашего комбата, здесь командую я! Почему бойцы не при деле?! Шагом марш на танковую директриссу!" Перенесли почти бездыханные тела на километр обратно и присели в тенек (приказ-то был — прийти). Через полчаса прибегает посыльный: "Подразделению прибыть обратно!" Вспоминая про себя и вслух любимую армию, строимся и идем. Прибыв на место, в течение двадцати минут наблюдаем, как механики с толкача и крепким словом заводят раздолбанные боевые машины, строимся и... возвращаемся на танковую директриссу!
К обеду, еле волоча ноги по перемолотой до состояния муки дорожной пыли под палящим солнцем (до +38 в тени) и при полном штиле вернулись в лагерь. После обеда все повторяется, правда, становится еще жарче. Чем бы солдат ни занимался, лишь бы за***ся!
Видимо фантазия у отцов-командиров все-таки вещь, имеющая предел, посему очень много времени мы проводили просто плавясь под прямыми лучами солнца или заживо свариваясь в пароваркахпалатках.
О солдатской смекалке
О технике, на которой "воевал" наш полк, говорить можно только с грустью. В мою солдатскую бытность техника нашего гвардейского полка, где мне довелось отдать Родине два с лишним года, была, что называется, "на мази". В любое время любая машина, будь то БМП, танк или тягач, заводилась в считанные минуты и выдвигалась в заданный район.
Реалии, увиденные нами здесь, оказались иными до противоположности. Даже через неделю ежедневного многочасового обслуживания и ремонта нормально заводилась и работала да-а-алеко не вся техника. Но наш солдат выкрутится из любого положения. Если из двух САУ одна стреляет, а другая ездит, то берем САУ, которая ездит, к ней цепляем ту, которая стреляет. И вперед, в бой, на заданные позиции!
Так что несмотря ни на что сами учения по боевому развертыванию полка произвели на всех неизгладимое впечатление! Как бы то ни было, во время артподготовки мощными 122-мм гаубицами, минометами, танковыми орудиями, БМП, зенитными подразделениями и прочим вооружением, вся мощь не только видна, но и весьма ощутима! Во время выстрела из пушки врытого в землю на расстоянии пятнадцати метров танка неплохо бы пошире открывать рот, иначе — глухота на несколько часов обеспечена. Да и земля вздрагивает под тобой с такой силой, что ощущение, словно от пинка ногой. Гордость берет за наших солдат!
О деньгах
Через неделю службы неожиданно выяснилось, что день заезда и день отъезда в обозначенные ранее десять дней службы не входят, и главные учения сборов давным-давно назначены на 26 июня. Следовательно, выезд — только 27-го. Что ж, спасибо! Подавляющее большинство негодовало, ведь на выходные были заранее спланированы дела. А парень из соседней роты попросил мобильник, чтобы позвонить домой, ища возможность сдать купленные заранее билеты до Москвы.
Кстати, о деньгах. Еще перед отправкой офицер военкомата объяснил, что всем отслужившим сборы будет выплачено по сто рублей за одни сутки плюс дополнительная сумма за звания и должности. Следовательно, я, например, как сержант и заместитель командира взвода, рассчитывал примерно на полторы тысячи рублей. В итоге получил всего 960. Рядовые — и того меньше — по 600—700 рублей. Нда-а, неувязочка...
По закону военкомат возмещает среднюю з/п "партизана", но с оговоркой: не более тысячи рублей. А как быть тем, у кого зарплата существенно больше? А если сам "партизан" — частный предприниматель? Получается, что мало того, что на две недели от работы отрывают, так еще и оплачивать по полной не желают. По слухам, в Госдуме рассматривают законопроект, предусматривающий полную компенсацию заработка за время военных сборов. Но это в будущем. Сами же народные избранники о себе позаботились: в соответствии с федеральным законом "О воинской обязанности и военной службе", депутаты освобождены от военных сборов.
О дембеле
Это праздник со слезами на глазах. Несмотря на то, что подъем был как обычно, в шесть утра, переодеться обратно в гражданскую одежду удалось лишь к часу дня. При этом у довольно большого количества "партизан" пропали личные вещи: у кого ботинки, у иных брюки или рубашка, некоторым же выдали вообще пустой мешок. Правда, офицеры не сего факта и обещали дело уладить.
К сожалению, я не знаю как эти инциденты разрешились. После этого мы в течение пяти часов ждали, пока финансовые службы уладят свои денежные дела. Что после этого насчитали — я уже говорил. При этом никаких объяснений дано не было. Конечно, слова офицера из военкомата всегда можно опровергнуть, мол, он к финансам отношения не имеет и ничего знать не может! Ну, да ладно! Только вот каких бы то ни было отношений с той российской армией, которую я увидел этим летом, больше иметь не хочется! Служить бы рад...
У меня, как у журналиста и гражданина страны, сравнившего две армии: сегодняшнюю и восемнадцатилетней давности, появилось устойчивое сомнение по поводу широко идущей реформы армии. Во всяком случае, сроков ее окончания. Исходя из увиденного, могу заявить: ТАМ за двадцать лет ничего не изменилось. Во всяком случае, в лучшую сторону. Я не пацифист. Более того, я могу назвать себя патриотом своей Родины: за десять лет ежегодных выездов в ближнее и дальнее зарубежье я ни разу не воспользовался возможностью остаться. Не приведи господь, но если что-то или кто-то будет угрожать МОЕЙ стране, я встану в ряды защитников, чтобы с оружием или кулаками защитить государство от врагов. Но я-то воспитывался в другое время. А наши дети? Дети сегодняшних дней, брошенные отеческим пинком этой самой страной в свободный полет, вряд ли будут испытывать чтото подобное к некогда великому государству, где нет идеологии и где туманно будущее. Но я верю, что все изменится и дети наши будут счастливы в красивой и свободной стране.