Дом ненужных людей
Менять законное жилье на общежитие не согласились
История началась почти буднично. Осенью прошлого года на имя жильцов пришло уведомление о том, что в связи с аварийностью дома им надлежит покинуть свои квартиры. В качестве альтернативного временного убежища руководство агроколледжа предложило людям студенческое общежитие, находящееся по соседству — пятый этаж, 18 квадратных метров, картонные стены, на весь этаж — общий санузел и раковина. Естественно, что менять свое, пусть даже далекое от совершенства, законное жилье на временное пристанище никто не захотел.
— Среди нас нашелся единственный человек, который принял условия руководства учебного заведения, он собственноручно в письменном виде отказался от своей квартиры и заехал в общежитие, — рассказывает Любовь Кондратьева. — Вы не поверите, но в апреле, когда на улице было достаточно холодно, его попросили из этой комнаты, сославшись на то, что там будет производиться ремонт.
Где гарантия, что нас не ждет та же участь? А куда я пойду с маленькими детьми, если меня также поставят перед фактом? Это еще полбеды. У этого нашего соседа в квартире остались прописанными мать и отец. Мать — очень больной человек, она прикована к постели. Осуществлять уход в таких условиях невозможно, и ее временно устроили к родственникам. Ее сын, написавший заявление на отказ от квартиры, и вовсе оказался на улице.
"Плата" за многолетний труд
Лидия Буянова прожила в доме 140 по ул. Трубачеева много +%b. Она работала в столовой агроколледжа поваром и получила это жилье как сотрудник учреждения. Сегодня ее, как и всех соседей, поставили перед выбором.
— Мне осталось до пенсии два года, куда же я пойду? У меня эта квартира — единственное жилье, другого нет, — рассказывает еле сдерживая слезы Лидия Буянова. — На первом этаже живет Элеонора Борисовна, ей 69 лет, она тоже много лет отработала в техникуме, ветеран труда, и ее тоже выгоняют. У нее сын инвалид на иждивении — куда деваться ей? У нее даже задолженности по платежам нет. Другой сосед и вовсе инвалид, у него ДЦП. За него даже заступиться некому. Мы ведь все много лет назад встали на очередь по улучшению жилищных условий.
Тринадцать лет назад мой номер в этой очереди был 89, а в прошлом году я ходила интересовалась по поводу ее продвижения, и мне сказали, что я стала восемьдесят четвертой. Несложно посчитать, что при жизни я другой квартиры не увижу.
— Мои родители тоже стоят в этой очереди, — поддержала беседу Любовь Кондратьева. — Они долго ждали получения жилья, но так и не увидели его. Номер очереди у них 265. Теперь в ней стою я, и, как ни странно, за многие годы она не изменилась ни на одну цифру. Так что у меня шансы заехать в свою нормальную квартиру вообще равны нулю. Жалко людей, которые попали в эту непростую ситуацию. У нас у одной из соседок девочка в этом году закончила школу, сейчас готовится к экзаменам. Из-за отсутствия электричества ребенок занимается при свечке. Разве это нормально?
Другая женщина скоро станет мамой, но все ее мысли заняты не ребенком, а тем, сможет ли она из роддома вернуться в родную квартиру и что ее ждет после этого возвращения. Ведь малышу потребуются условия, а у нас их, как видите, нет.
Без света, воды, отопления
Осенью руководство колледжа лишило людей отопления. Всю зиму жильцы обогревались как могли, собираясь в одну комнату, включая по три обогревателя, чтобы хоть как-то создать тепло. Затем исчезли холодная и горячая вода, санузел. Теперь в качестве источника живительной влаги им служит водоколонка, находящаяся неподалеку, а нужду приходится справлять в покосившемся деревянном здании в ста метрах от дома. Несколько дней назад людей лишили еще и электричества.
— Нас никто ни о чем не предупредил, — возмущается Любовь Кондратьева. — Просто подошла машина, из нее вышли люди, которые обрезали все провода. Больше недели мы живем без света, без возможности приготовить детям и себе еду, вскипятить чайник, погладить одежду, посмотреть телевизор, в конце концов.
Пришлось прямо во дворе соорудить из кирпичей подобие печки и варить еду там. Холодильник не работает, а значит мы не можем себе позволить купить продукты впрок. Приходится каждый день приобретать что-то такое, что можно сразу съесть, типа пельменей, . Мои девочки уже не могут смотреть на них, а что делать? Приходится объяснять им, что это вынужденная мера.
"Мы никому не нужны"
Сегодня позиция и доводы агроколледжа сводятся к тому, что ордера, имеющиеся у каждого из жильцов дома, не имеют законной силы. По утверждению руководства учебного заведения, дом всегда имел статус общежития, а значит документы, находящиеся на руках у жильцов и дающие им право распоряжаться собственностью, ничто иное, как подделка.
— Этого просто не может быть, — утверждает Любовь Кондратьева. — Лично у меня на руках имеется документ, датированный 1974 годом, его получал мой отец, где черным по белому написано, что общежитие переоборудовано в жилой дом, при этом документ заверен тогда еще горисполкомом Улан-Удэ. Как могли тогда, в те годы, подделать такого рода документ? Мои родители получали это жилье не как комнату в общежитии, а как квартиру, и на этом основании им были выданы ордера.
И еще. В наших паспортах всегда значился адрес прописки и проживания: корпус 2, кв. 6. Там не написано, что это комната в общежитии. Когда заступил на должность новый директор колледжа, то наш дом вдруг в одночасье снова обрел статус общежития. Мы очень удивились этому обстоятельству, но, видимо, на этом наши проблемы не кончатся.
Дом, в котором продолжают выживать пять семей, начал разрушаться в 1998 году. Тогда он находился в ведении министерства сельского хозяйства, и, чтобы разрешить проблему, к жильцам на встречу приезжали чиновники на черных "Волгах".
— До сих пор помню тот момент, — вспоминает Любовь Кондратьева. — Я тогда была беременна своей старшей дочерью. В этом году ребенок пойдет во второй класс, а за это время так ничего и не изменилось.
Любовь Кондратьева прошла многие инстанции. Она была и на приеме у мэра города, который ей вежливо сообщил, что дом, в котором живет женщина, — федеральная собственность, находящаяся в ведении Министерства образования РФ. Однако министерству до дома нет никакого дела.
— И что теперь? — резонно спрашивает женщина. — Никому ничего не надо. Ни дом, ни мы — его жильцы.