Смерть после тренировки
3 февраля 2009 года Оюна пришла в общежитие с очередной тренировки поздно, в этот вечер она участвовала в спарринге. Как впоследствии объясняли соседки по комнате, она жаловалась на головные боли и хотела обратиться в медкабинет учебного заведения утром. На следующий день, 4 февраля, после первого урока Оюна пришла к медсестре лицея с жалобами на здоровье. Та измерила давление — 130 на 70, и дала таблетку папазола, после чего ребенок был отправлен в свою комнату. В 13 часов того же дня учащиеся лицея обнаружили девочку на полу в комнате без признаков жизни.
После гибели девочки была проведена судебно-медицинская экспертиза. Как значится в ее заключении, смерть ребенка наступила от отека и дислокации головного мозга, множества мелкоочаговых кровоизлияний. Наиболее вероятной причиной этого называют "физический контакт во время спарринга на тренировке".
Как выяснили врачи, Оюна в 2001 году попала в ДТП. С тех пор ребенок жаловался на частые головные боли. В медицинской карте ребенка было написано черным по белому, что у девушки посттравматическая энцефалопатия. Однако ребенку никто не объяснил, что с таким диагнозом заниматься единоборствами нельзя. Те же, кто отвечал за девочку, как выясняется, были не в курсе ее увлечений. Как такое могло произойти?
Занятия, на которых и произошел этот роковой удар, оказались частными и неофициальными. Даже само наличие этой секции теперь отрицается.
— Не было у нас никогда секции таэквондо, — говорит директор Городского дворца детского и юношеского творчества Людмила Шпогиш. — И никто не арендовал у нас это помещение. Мы вообще ничего в аренду не сдаем — нам самим не хватает помещений.
Тренером был гражданин Кореи, который если и требовал справки о состоянии здоровья детей, то не очень настойчиво. Во всяком случае, Оюна ему справку не предоставляла точно. А сразу после смерти девочки этот тренер быстро покинул Россию.
Экспертный совет по педиатрии при минздраве Бурятии, собравшийся по случаю смерти ребенка, вынужден был признать "недостаточное качество медицинского наблюдения и осмотров учащихся, низкую квалификацию среднего медицинского персонала, слабый контроль администрации лицея за посещением учащимися спортивных занятий". По поводу медицинского контроля директор Республиканского бурятского национального лицея-интерната 1 Баир Жалсанов пояснил нам следующее:
— В интернатных учреждениях действуют медицинские пункты, которые к отрасли министерства здравоохранения никак не относятся. Мы который год умоляем, чтобы министерство здравоохранения Бурятии все республиканские интернатные учреждения взяло под свой контроль. Сколько мы просили, чтобы нас закрепили за детской многопрофильной больницей, где работают профессионалы! У нас есть медсестра, но нам нужен грамотный врач. Мы — учителя, должны учить детей, а не лечить их. Но эти вопросы до сих пор никак не решаются.
Во время разбирательств по случаю смерти Экспертный совет по педиатрии рекомендовал "обеспечить контроль", "обратить внимание", в том числе "запретить допуск детей для занятий в спортивных секциях без медицинского заключения". Но что касается последнего, то это не более чем рекомендации. Дети и их родители в этом вопросе вольны распоряжаться своей судьбой сами. Если ребенок с каким-то заболеванием захочет тренироваться в частной школе, условно говоря, по "прыжкам в сторону", то только личная инициатива тренера сможет этому помешать. Но если внешне ребенок здоров, большинство тренеров вопросов задавать не будут.
Безусловно, есть еще и родители. Но в данном случае Оюне фатально не повезло — они были далеко. Девочка сама принимала решения, а в лицее, в котором она жила в формате интерната, как-то не ожидали, что их дети могут заниматься спортом на стороне. Им, видимо, это и в голову не пришло. Ну и, опять же, обязанности следить у них не было.