"Не считаю себя виновной"
Начал допрос Ирины Манзыревой ее адвокат Александр Захарченко. Он задал подсудимой сразу же несколько вопросов. Испытывала ли подсудимая острые жилищные и материальные проблемы, какие отношения были у нее с погибшими матерью, сестрой и племянницей, и были ли у нее причины совершить те действия, в которых ее обвиняют.
— Уважаемый суд, господа присяжные заседатели, — начала подсудимая. — Во-первых, я не согласна с тем обвинением, которое мне предъявлено. Я не считаю себя виновной, потому что я не совершала этого преступления. То, что я на тот момент испытывала острые материальные и жилищно-бытовые проблемы, это абсолютно не верно. Давайте начнем с жилищных проблем. В показаниях свидетелей и потерпевшей была озвучена стоимость земли, на которой стоит мой дом. Без учета построек и начатого строительства сумма была озвучена потерпевшей как миллион. Несмотря на то, что мой дом назвали "развалюхой", это показатель. Дом стоит не менее 200—300 тысяч, плюс гараж на три машины с ремонтным боксом, бетонный фундамент для нового дома, фундамент для бани и большой участок примерно в 7 соток.
По словам Манзыревой, она является единственным собственником данного имущества. Дальше подсудимая коснулась вопроса о материальных проблемах. По словам Манзыревой, в последние годы она не испытывала недостатка в деньгах.
— Я работала не одна. Моя дочь работает с 16 лет. В декабре 2008 года прошло повышение зарплаты учителям, мне добавили часы, плюс надбавки. Моя зарплата больше чем удвоилась. За декабрь 2008 года я получила 19 тысяч чистыми. Кроме того, я шью с 1980 года на заказ. Мои вещи всегда пользовались большим спросом. Плюс ко всему я иногда таксовала. У нас с дочерью было две машины.
Ирина Манзырева по специальности режиссер эстрады и массовых мероприятий. Хороший доход, по ее словам, ей приносила организация мероприятий, в том числе и городского масштаба: "Я достаточно хороший специалист, и говорю это без лишней скромности. Я никогда не сидела без работы". В итоге ее месячный доход в худший месяц достигал 25 тысяч, а в среднем доходил до 30 тысяч рублей. С учетом того, рассказала подсудимая, что за коммунальные услуги, проживая в доме, она не платила, только за свет и дрова, траты на жизнь сводились к минимуму.
Перепалка сторон
— Расскажите, пожалуйста, какие у вас были отношения с вашей мамой, сестрой и племянницей, — спросил адвокат.
— Извините, ваша честь, — обратилась подсудимая к судье. — Можно попросить перестать перешептываться и комментировать каждое мое слово господина гособвинителя и потерпевшую, потому что меня это убивает. И хихикать в мою сторону.
— Я не слышу, чтобы кто-то мешал проведению допроса. Поскольку государственный обвинитель и потерпевшая представляют другую сторону, я не могу им запретить обсуждать свою позицию, я же не запрещаю вам переговариваться с адвокатом.
— Простите, ваша честь, тогда можно еще вопрос: здесь рассматривается что-то смешное? — спросила Манзырева.
— А вопросы, подсудимая, здесь задаются вам, — сказал судья.
Адвокат попросил подсудимую не обращать внимания на сторону обвинения. В ответ с просьбой сделать замечание защите выступил гособвинитель: "Мы в восторге от театральных действий Манзыревой, но это не значит, что мы свои эмоции выражаем бурно. Высказывание "не обращайте на них внимания" меня оскорбляет, пусть ведут себя прилично". Адвокат обратился к судье со встречной просьбой сделать замечание стороне обвинения, посчитав фразу гособвинителя "абсолютным хамством".
Председательствующий судья указал сторонам, что свое мнение и отношение к предъявленному обвинению стороны смогут высказать в прениях, а присяжных попросил не принимать к сведению данную перепалку.
Подсудимый спрятался
Когда вернулись к допросу, подсудимая рассказала суду об отношениях с погибшей семьей:
— Мама была мамой, как для любого из нас. Я не была идеальной дочерью, я, возможно, недостаточно часто приезжала к ней. Но никто не может сказать, что видел, как мы с мамой из-за чего-то ссорились. Ссоры вообще не !k+( приняты в нашей семье. Мамино решение не обсуждалось. Последнюю фразу мамы я, наверное, на всю жизнь запомню. Она мне сказала: "Никогда не думай, что я люблю тебя меньше, чем Лариску. Просто ты очень похожа на меня, ты сильная и у тебя все получается, а Лариска без меня пропадет". В этом смысле недопонимания не было. Лариске я помогала, как могла. Только благодаря моей настойчивости она закончила институт. Она закончила факультет бизнеса и администрирования, где я преподавала. Я очень хотела, чтобы она работала по специальности. Когда я шла к ним в гости, я всегда приносила вафельный торт, этот торт любила мама, пирожные для Ани и игрушки.
— Так, где у нас подсудимый Жубрин? — на этом вопросе судьи все присутствующие чуть приподнялись, заглядывая за решетку. Жубрин через секунду появился. — Не надо прятаться, подсудимый. Адвокат, продолжайте допрос.
"Это оговор"
— Так есть хоть какая-то часть правды, что ваша мама, приезжая в Баргузин, тряслась от страха, оттого что вы что-нибудь сделаете с Ларисой?
— Если бы это было так, — подсудимая замолчала от слез. — Как я могу доказать, мои единственные свидетели — это мама и Лариса, но они не могут встать. А то, что здесь говорилось, это оговор. Я не знаю причины этой неправды.
Далее, успокоившись, подсудимая рассказала, что причиной развода с Жубриным, разница в возрасте с которым у нее была почти 16 лет, было то, что Сергей нашел молодую женщину. С 2007 года они перестали жить как муж с женой. Жубрин жил в соседнем с ней доме. В доме Манзыревой постоянно бывал, помогал ей по хозяйству. На вопрос адвоката, говорила ли когда-нибудь ей мама о каких-либо требованиях потерпевшей Хромых, которые касались квартиры по Пушкина, Манзырева ответила утвердительно.
— В частности во время последней встречи, — сказала подсудимая, — мама жаловалась, что Хромых настаивает на ее переезде в Баргузин, чтобы сдавать принадлежащую маме квартиру, и чтобы мама вела там хозяйство. Она постоянно под видом заботы о маме заставляла ее поливать огород, хотя у мамы болела нога. Свидетели этого сегодня почему-то молчат об этом.
Когда адвокат коснулся показаний одной из свидетельниц, которая рассказывала в суде, что Лариса жаловалась ей на то, что подсудимая звонила сестре и требовала очистить квартиру, Манзырева показала, что сестре не звонила: "Как можно это себе представить: я бросаю свой дом и перехожу жить к маме? У меня есть свой дом, который я любила и люблю и ни на что его не променяю".
— В обвинении говорится, что вы привлекли Жубрина, чтобы завладеть этой квартирой?
— Мне не нужна была эта квартира, претензий к ней у меня никогда не было. Все, что здесь говорится, при ближайшем рассмотрении похоже на безумие.
"Вопросы не имеют смысла"
На вопросы гособвинителя подсудимая через некоторое время отказалась отвечать. По ее словам, гособвинитель хочет услышать от нее те ответы, которые нужны ему: "Я не хочу отвечать на вопросы, которые не имеют смысла". Допрос подсудимой продолжил председательствующий судья.
На вопрос о завещании матери подсудимая ответила, что не знала о нем и ознакомилась с ним, только когда его огласили в суде. В день убийства, 2 февраля, она была на работе, рассказала график того сессионного времени. Сказала, что пришла домой примерно в 16—17 часов: "Мои дни в тот период мало чем отличались один от другого. Сказать конкретно, чем занималась в тот день, я не могу".
На вопрос относительно сим-карты, зарегистрированной на жениха ее дочери и находившейся в день убийства в телефоне Жубрина, подсудимая сообщила, что симки гроздьями лежат в ее доме и ими могли пользоваться все. Давала она ее Жубрину или нет, с уверенностью сказать не может. Не помнит подсудимая, звонила ли на телефон Жубрина в тот день: "В день я получала порой до 30 звонков, порой из-за занятий не могла ответить и потом перезванивала. Не помню, но, возможно, что и перезванивала Жубрину".
День рождения Анечки
Корыстную заинтересованность в погибших Манзырева опровергла: "Я получала больше, чем мама и Лариска. Все сотовые я им дарила. Какая может быть здесь материальная заинтересованность? Мне никогда не нужно было чужое".
На вопрос о возрасте погибшей Анечки Манзырева ответила, что 1 февраля ей исполнилось 6 лет. Племянница часто болела и не ходила в детский сад, сидела дома с бабушкой. Об этом все знали, в том числе и Жубрин. Перед днем ее рождения подсудимая была в гостях у родных. "Я принесла маме книгу "Лечение без лекарств", пирожные, — рассказала подсудимая. — Мама не выносила, когда ей помогают на кухне. Мы с Лариской разговаривали, помнится, она хвасталась новым телефоном. Нервничала насчет предстоящей презентации продукции. Аня смотрела мультики".
По словам Манзыревой, она раз или два в месяц приезжала в гости к матери. Из дома мама редко уезжала: "Мой дом — это мой дом. В этом мы с мамой были похожи. Мы можем спать только на своей кровати". Манзырева рассказала, что когда ей сообщили, что родные не отвечают на звонки, она поняла, что что-то случилось: "Собака не лаяла. Обычно она сопела в дверь, а тут — полная тишина".
Объявлен перерыв
На вопрос, были ли противоречия в описании свидетелями одежды или внешнего вида Жубрина, подсудимая ответила, что противоречия были, но запомнила она одно: "Меня поразило, что кто-то говорил о прямом проборе в прическе. Пробора не могло быть точно. Форма черепа не позволяет ему носить прямой пробор". На вопрос относительно пореза на руке бывшего супруга Манзырева ответила, что не разглядывала его руки. С конца января они не часто общались, перезванивались иногда, просто виделись в ограде: "Насколько я помню, в то время Лариса (вторая жена Жубрина) ждала ребенка, и мне это было не очень приятно. Вы можете меня понять".
В рассмотрении дела был объявлен перерыв до следующей среды. Первоначально планировалось продолжить работу на следующий день, но одна из присяжных заседателей попросила отложить заседание: "Если я завтра не приду на работу, меня уволят".