Человек, поднявший Бурятию
15 января исполняется 100 лет со дня рождения выдающегося общественного, политического деятеля Бурятии, талантливого руководителя и организатора, многолетнего лидера республики Андрея Урупхеевича Модогоева
15 января исполняется 100 лет со дня рождения выдающегося общественного, политического деятеля Бурятии, талантливого руководителя и организатора, многолетнего лидера республики Андрея Урупхеевича Модогоева. \\
Настоящий лидер \\ гл
Андрея Модогоева в Бурятии будут помнить всегда. Среди всех послевоенных руководителей республики именно он внес самый большой вклад в укрепление и развитие республики. Он принял республику, которая пережила огромные беды, в т.ч. кровавые репрессии и военное время. Когда Модогоев встал у руля, Бурятия была уже расчленена, потеряла заметную часть своей территории и потенциала, и даже лишилась традиционного названия «Бурят-Монголия». Малонаселенная, малоразвитая, не верившая в себя.
Историческая заслуга Модогоева в том, что регион совершил резкий подъем – справился с трудностями, доказал свою состоятельность, ушла опасность раздела между Иркутском и Читой. Под руководством Андрея Урупхеевича прошла вторая «волна» индустриализации республики, росли города и заводы, шел БАМ, на селе держали огромные стада скота, состоялся прорыв в культуре и социальном развитии.
Тогда создались все условия, чтобы Бурятия стала регионом-миллионником. В республику за Байкалом приезжали, а не уезжали прочь. «Человеческим» итогом эпохи Модогоева, который в 1984 году ушел на пенсию в качестве пенсионера союзного значения, можно назвать рождаемость. В 1985 г. республиканский показатель составил 24,1 на 1000 населения.
Андрей Модогоев родился в 1915 году в улусе Загатуй (Иркутская область) в семье крестьянина. Наиболее известный этап биографии Модогоева начался в 1960 году, когда, возвратившись из Москвы (работал инструктором ЦК КПСС, курировал Белгородскую и Липецкую области), он стал главой правительства Бурятии. А с 1962 по 1984 год он был бессменным главой Бурятии. Тогда этот пост назывался I секретарь Бурятского обкома КПСС. Умер в 1989 году.
Работящий и скромный \\ гл
Как показала жизнь, после Модогоева никто из лидеров советской, постсоветской Бурятии не смог сделать для республики больше, чем он. Каким запомнился Андрей Урупхеевич своим близким? Мы встретились с его старшей внучкой Татьяной Бороноевой, директором Национального музея РБ.
– У нас в семье была такая история. Мне ее несколько раз рассказывали родители, потому что я еще была маленькая и сама этого не помню. Когда мне было года 4 или чуть меньше, кто-то меня спросил: «Где работает твой дедушка?» - «В обкоме», – ответила я. - «А что он там делает?» - «Да ничего не делает, газеты читает», – сказала я. - «Какая легкая работа у дедушки!» – стали смеяться вокруг. «Ну да, а по вечерам он еще много пишет», – добавила я. Вот так в детстве мне представлялась работа деда, то есть видела я именно эту сторону: мы жили с бабушкой и дедушкой на даче в Сотниково, дед приезжал вечером, ужинал, потом практически не отдыхал, а утром вызывал машину и уезжал в район.
Такой рабочий ритм в семье считался нормой. Мы привыкли к тому, что нужно работать 24 часа в сутки. Так нас воспитывали. Дедушка был очень ответственным человеком. Чрезвычайно. И, наверно, это тоже вошло в нашу семью: если ты что-то начинаешь делать, то должен делать это ответственно. Уже потом, много позже, пришло осознание, как же много дед сумел сделать!
– Как дедушка и бабушка называли друг друга?
– Она его по имени – Андрей. А он ее – «наша мать». Дедушка очень хорошо относился к бабушке, прислушивался к ней. Бабушка была мудрой женщиной, она воспитала в строгости и скромности и моего отца, и дядю, и старалась привить это нам, внукам. Она была родом из Иркутской области, очень хорошо готовила, сама шила.
– У нее не было помощницы по хозяйству?
– Нет. Она все делала сама. В детстве, до школы, я часто жила у них на даче, а в школьные годы стремилась проводить с бабушкой и дедушкой выходные и каникулы. Мой дед, кстати, был очень неприхотлив в еде. Еда в доме была простая, натуральная. Свинину он не очень любил, а вот говядину и, как всякий бурят, баранину, уважал. И еще любил язык – в любом виде. Дедушка вставал утром рано и часто сам себе варил такой суп: в сковородку мелко нарезал мясо, лук, добавлял воды и хорошо проваривал. А вот сладким он особо не увлекался.
За вещами не гнался \\ гл
– Модогоев был строгим человеком?
– Те, кто с ним работали, говорят, что он мог быть очень строгим. Мог очень сильно взыскать, публично, сурово... Мог и проверить, и перепроверить. Его боялись. Но одновременно все отмечают, что он был отходчив. Партийная дисциплина в то время была очень жесткая. За недоработки вызывали на обком, разбирали. Этого боялись, боялись потерять партбилет. Без дисциплины нет эффективной работы. К тому же это поколение, которое прошло сталинские времена. Но одновременно дедушка старался быть объективным, справедливым.
– Начальникам любят делать подношения, подарки. Зачастую в качестве лести... Как было у Модогоева?
– Я помню, если ему, допустим, привозили мясо или рыбу, то он всегда это отдавал кому-то. Честно говоря, не помню, чтобы ему дарили большие или драгоценные подарки. Когда был юбилей, дарили ковры, другие подарки. А в обычное время этого не было. Не помню, чтобы он говорил – мне это подарили или то...
– В перестройку было много разговора о привилегиях статусных партработников. Как Модогоев относился к распределителям, спецпайкам, доступу к дефициту, импорту?
– Без всякого фанатизма. Спокойно. Он нечасто пользовался этим, ему и недосуг было. Ни он, ни бабушка не гнались за статусными вещами. У нас никто не увлекался этим делом.
– У Модогоева была своя машина?
– На работе была машина с водителем. А личную машину он никогда не покупал.
Человек открытой души \\ глава
– Удавалось иногда погулять с дедом? Просто по улице.
– Да, мы могли с ним выйти из дома погулять или же шли куда-нибудь. Но дед обязательно встречал знакомых и начинался разговор. Сейчас все, вспоминая моего дедушку, говорят о его феноменальной памяти. Это действительно так. Он был уникальным человеком. Встречая кого-то, он говорил с ним не только о работе, но и расспрашивал про семью, детей, родственников. Всех называл по именам.
Причем это было не натянуто, не специально, не по какой-то необходимости -- это шло у него изнутри, ему действительно было интересно узнать про всех этих родственников. И людям было приятно это внимание. А я понимала, что раз мы встретили кого-то на улице, – это надолго.
Кстати, дедушка очень любил Кяхту. Он работал там в 1950-е годы I секретарем райкома, до того времени, когда его вызвали в ЦК в Москву. Мой папа и его брат, дядя Саша, жили в детстве в Кяхте. И к деду, насколько я помню, часто приезжали знакомые из Кяхты, он всегда любил их принимать. Не могу сказать, что какой-то из районов Бурятии он выделял, но к Кяхтинскому все же относился, мне кажется, с особой теплотой.
Внимание к человеку было отличительной чертой его характера. Скорее всего, это шло из детства. Но вот я не помню, чтобы он много рассказывал о своей семье. Вообще почти не говорил.
– Его семья не пострадала от сталинских репрессий?
– Репрессии ее не коснулись. Мама умерла рано. Отец дедушки умер, когда дедушке было 17 лет. Это был уже пожилой человек – родил моего деда, когда ему было 60 лет. Дедушка остался с двумя сестрами, сам строил свою жизнь.
– В январе день рождения Модогоева. Он устраивал торжества в честь этого?
– Никаких шикарных застолий в честь этого не бывало. Все скромно, в узком кругу.
Но, надо сказать, дедушка любил гостей, на даче собирали стол. Сам он при этом практически ничего не ел и не пил. Много разговаривали, и сам что-то рассказывал. Дед был хорошим рассказчиком, говорил с юмором, хорошо говорил по-бурятски, часто вставлял в речь бурятские пословицы. Словом, за столом всегда был смех. У него были друзья, с которыми он дружил много лет.
И еще помню – дедушка любил театр, артистов. Ходил в Бурдраму, тогда еще этот театр размещался на улице Ленина, где сейчас находятся Музей природы и театр кукол «Ульгэр».
– А был ли он болельщиком?
– Ярым болельщиком ни по какому виду спорта он не был. Но, как все, болел за советских хоккеистов, конечно, смотрел матчи по телевизору. Был спокойным болельщиком. Между прочим, любил играть в карты. Помню, было очень много книг бурятских писателей, подписанных лично авторами. Было много изданий, которые приходили по подписке – Достоевский, Толстой, Чехов... Еще запомнилось, что дедушка любил читать энциклопедии.
Остался в доброй памяти \\ глава
– Где обычно жил Модогоев?
– Больше жил в Сотниково. В городе была квартира, но на даче ему нравилось больше – воздух свежий, можно погулять.
– Поняв, кто ваш дед, не почувствовали себя «золотой молодежью»?
– Никогда не ощущала такого. В этом плане нас воспитывала четко -- вы должны быть ответственными, достойно вести себя, что не надо выпячиваться. Всегда знала, что как внучка такого человека имею некоторые ограничения. Я была нацелена на учебу. У нас ни в семье, ни с подружками никогда не было таких разговоров, что я какая-то особенная, золотая или серебряная. Не знаю, может, за моей спиной так говорили, но при мне – никогда. Нам не делали никаких послаблений.
Сейчас, в силу своей работы, я много езжу по районам и, конечно, специально никогда не говорю, что я внучка Модогоева, но если кто-то вдруг скажет об этом, то люди вокруг вспоминают моего деда по-доброму, по-хорошему. Даже те, кто его не мог знать лично в силу молодости, -- вдруг выясняется, что родители или бабушка с дедушкой что-то хорошее им говорили про моего деда. И мне приятно, что про деда так хорошо говорят и долго его помнят.
Вы знаете, как-то даже наш Хамбо-лама хорошо отозвался о моем дедушке.
– Хамбо-лама? Про партийного советского руководителя?
– Хамбо-лама сказал, что сам он выходец из другого региона, и поэтому у него нет собственных воспоминаний о моем деде. Но старые люди, с которыми он общался, ему много хорошего говорили про Модогоева. Такая людская память дорогого стоит.
– Ваш дедушка поддерживал контакты с малой Родиной, интересовался, как живут земляки в Усть-Ордынским округе?
– Он всегда вспоминал о своей малой Родине – Усть-Орде. Говорил, что там плодородные земли, мол, там палку в землю воткни, и она укоренится. Ездил туда, живо интересовался делами. Думаю, для него это было важно. Да и он имел хорошие отношения с тогдашним I секретарем Иркутского обкома КПСС.
– Спасибо за беседу.
Алла Намсараева, Петр Санжиев
