Достоевского перевели на бурятский
Режиссер из Москвы ставит в Улан-Удэ спектакль по мотивам романа «Игрок»
Сцена Бурятского драматического театра. Актеры и актрисы разминаются: тянут носок, делают выпады. Физические упражнения делают все без оглядки на возраст. Когда на сцену поднимается хореограф Мария Сиукаева, начинается репетиция, и на сцене возникает хаос.
«Номер один» «подглядел» кусочек новой постановки Бурятского драматического театра, для работы над которым из Москвы приехали режиссер Владимир Бочаров и хореограф Мария Сиукаева.
Межкультурный диалог
Прибыв в Бурятию всего неделю назад, Владимир и Мария пытаются рассмотреть известный роман Достоевского с новых позиций, а именно с точки зрения бурятского зрителя. Задача довольно сложная, учитывая, что знакомство с бурятским народом, местными традициями, буддизмом и миропониманием для них только началось.
Молодые театралы пока еще с трудом произносят бурятские имена и фамилии, с удивлением узнают особенности бурятского языка и пытаются наладить межкультурный диалог. «Когда ты начинаешь объяснять человеку текст, а затем он рассказывает, как он его понял, ты видишь, что он понял его совершенно по-другому», – делится впечатлениями режиссер Владимир Бочаров.
Разница в восприятии западного человека и восточного проглядывает во многом. «Отношения между персонажами Полины и Алексея Ивановича могут быть не совсем понятными, потому что в Бурятии парень с девушкой общаются несколько иначе, здесь есть свои традиции», – говорит Владимир Бочаров. Мария Сиукаева подхватывает тему: «Да, например, во втором акте по замыслу стирается вообще все – личность, и в том числе, пол. Я объясняла актерам, что они должны прикоснуться к партнершам не как мужчина прикасается к женщине, а просто как к телу, внешней оболочке. Бурятским актерам было трудно это понять».
Тем не менее Достоевский, как и многие классики, является интернациональным писателем, в произведениях которого «свое» может найти любой человек независимо от возраста, национальности, пола и происхождения. Его тексты многослойны, многозначны.
В этом плане знаковым становится название постановки, которое театр перевел на бурятский язык как «Наадан». «Это многозначное слово, – говорит Владимир Бочаров. – Это не «игрок» – это игра, причем игра как фестиваль, состязание, борьба, праздник. Поэтому «игра» в нашей постановке – это некое понятие, в котором заключено много смыслов, в том числе игра как физиологическое, биологическое свойство человека, выживание в борьбе за благо».
Достижение просветления
Впрочем, те вопросы, которые поднимает Достоевский в своем романе, хорошо ложатся на миропонимание жителей Бурятии. Даже несмотря на то что Достоевский рассматривает их в контексте христианства и православия, в то время как Бурятия является буддийской республикой.
«Достоевский не мыслит очищение без страданий», – говорит Владимир Бочаров. В буддизме страдания также рассматриваются как неотъемлемая часть жизни, которую необходимо принять. Они напоминают нам о главной цели в жизни – достижении Просветления.
Вместе с тем, по мнению Владимира Бочарова, существует разница в том, как восточный и западный человек пытаются избежать страданий: «Герои Достоевского ныряют в страдание и находятся в нем. А буддисты, скорее, стремятся выйти из круга страданий».
Несмотря на афишу, выполненную в традиционном бурятском стиле, постановка обещает быть современной. Ведь Владимир Бочаров известен как один из самых оригинальных режиссеров российского театрального пространства. Он уже заявил о себе как мастер перформанса – формы современного искусства, в которой произведение составляют действия художника или группы в определенном месте и в определенное время.
Мария Сиукаева же работает в жанре современной хореографии. «Когда Владимир пригласил меня для работы над этой постановкой, я думала, если национальный театр – значит, будут определенные рамки, – говорит Мария. – Потому что я сама осетинка, у нас есть Осетинский национальный театр, где сложно было бы сделать что-то в современном направлении. Но когда я приехала и увидела артистов, то поняла, что театр открыт экспериментам».
Танцы и цирковые трюки
Коллектив театра не пугают ни цепи в воздухе, ни перспектива выполнения на них цирковых трюков. «Оказывается, актеры работали в воздухе с полотнами, и у них есть цирковой опыт», – говорит Мария.
Вместе с хореографом актеры Бурятского театра работали над контактной импровизацией, когда нет заранее построенного хореографического текста – есть только два исполнителя. И они поддаются импульсам друг друга, становясь единым целым. Для этого надо максимально сконцентрироваться и быть внимательным к партнеру, чтобы эта цепочка никогда не прекратилась, и два человека двигались в едином ритме.
Вообще пластика и хореография занимают в спектакле большое место. Он будет состоять из двух частей. «Первый акт более минималистичный, психологичный и даже кинематографичный, – рассказывает Владимир Бочаров. – Второй акт более телесный, он про игру как физиологичный момент. Герои в какой-то момент словно превращаются в животных, и игра здесь – как некое животное свойство».
«Второй акт практически полностью посвящен вопросу тела, здесь акцентирование телесности, – говорит Мария Сиукаева. – Есть некая борьба, соревнование. Это как в жизни – сперва мы решаем вопросы на вербальном уровне, но когда этого недостаточно, в ход идет тело. В спектакле мы доводим эту точку кипения до того момента, когда тело начинает двигаться, и речь уходит на второй план».
По признанию Марии, хореография будет специфичной, в ней будет много спорта. Актерам предстоит поработать над своей выносливостью.
Минимализм и пустота
Что касается декораций, то в первом акте они предполагаются в стиле минимализма – это будет функциональное, чистое, выстроенное пространство, а во втором акте декорации будут представлять собой пространство хаоса, в котором царит звенящая пустота.
Музыку к спектаклю написали молодые композиторы и аранжировщики Баатар Батзориг (Монголия), Дахалэ и Сойжин Жамбаловы.
Несмотря на то что режиссер из Москвы, а сама постановка идет на бурятском языке, которого Владимир Бочаров, конечно же, не знает, языковой барьер команду не волнует. «Проблема языков – не самая большая проблема для театров, ведь в нем говорят на тысячах языках, – говорит Владимир Бочаров. – Конечно, я не могу оценить красоту перевода. И довольно необычно было услышать Достоевского на бурятском языке, но это придает постановке свою особенность. У бурятского актера своя энергия, и, попадая в русло этой энергии, Достоевский становится другим. В нем открывается какой-то мистический, иррациональный момент. Герои Достоевского часто сталкиваются с силами, которые невозможно объяснить, но в русле энергии бурятского актера все это начинает звучать с особым акцентом».
Главную роль в бурятской версии «Игрока» исполнит Дарима Сангажапова, заслуженная артистка России. Премьера спектакля состоится 9 сентября на сцене Бурятского драматического театра.
В целом же, по словам художественного руководителя Бурятского театра драмы Эржены Жамбаловой, нынешний сезон обещает быть очень насыщенным, свежим и разнообразным.
Соня Матвеева, «Номер один».
«Номер один» «подглядел» кусочек новой постановки Бурятского драматического театра, для работы над которым из Москвы приехали режиссер Владимир Бочаров и хореограф Мария Сиукаева.
Межкультурный диалог
Прибыв в Бурятию всего неделю назад, Владимир и Мария пытаются рассмотреть известный роман Достоевского с новых позиций, а именно с точки зрения бурятского зрителя. Задача довольно сложная, учитывая, что знакомство с бурятским народом, местными традициями, буддизмом и миропониманием для них только началось.
Молодые театралы пока еще с трудом произносят бурятские имена и фамилии, с удивлением узнают особенности бурятского языка и пытаются наладить межкультурный диалог. «Когда ты начинаешь объяснять человеку текст, а затем он рассказывает, как он его понял, ты видишь, что он понял его совершенно по-другому», – делится впечатлениями режиссер Владимир Бочаров.
Разница в восприятии западного человека и восточного проглядывает во многом. «Отношения между персонажами Полины и Алексея Ивановича могут быть не совсем понятными, потому что в Бурятии парень с девушкой общаются несколько иначе, здесь есть свои традиции», – говорит Владимир Бочаров. Мария Сиукаева подхватывает тему: «Да, например, во втором акте по замыслу стирается вообще все – личность, и в том числе, пол. Я объясняла актерам, что они должны прикоснуться к партнершам не как мужчина прикасается к женщине, а просто как к телу, внешней оболочке. Бурятским актерам было трудно это понять».
Тем не менее Достоевский, как и многие классики, является интернациональным писателем, в произведениях которого «свое» может найти любой человек независимо от возраста, национальности, пола и происхождения. Его тексты многослойны, многозначны.
В этом плане знаковым становится название постановки, которое театр перевел на бурятский язык как «Наадан». «Это многозначное слово, – говорит Владимир Бочаров. – Это не «игрок» – это игра, причем игра как фестиваль, состязание, борьба, праздник. Поэтому «игра» в нашей постановке – это некое понятие, в котором заключено много смыслов, в том числе игра как физиологическое, биологическое свойство человека, выживание в борьбе за благо».
Достижение просветления
Впрочем, те вопросы, которые поднимает Достоевский в своем романе, хорошо ложатся на миропонимание жителей Бурятии. Даже несмотря на то что Достоевский рассматривает их в контексте христианства и православия, в то время как Бурятия является буддийской республикой.
«Достоевский не мыслит очищение без страданий», – говорит Владимир Бочаров. В буддизме страдания также рассматриваются как неотъемлемая часть жизни, которую необходимо принять. Они напоминают нам о главной цели в жизни – достижении Просветления.
Вместе с тем, по мнению Владимира Бочарова, существует разница в том, как восточный и западный человек пытаются избежать страданий: «Герои Достоевского ныряют в страдание и находятся в нем. А буддисты, скорее, стремятся выйти из круга страданий».
Несмотря на афишу, выполненную в традиционном бурятском стиле, постановка обещает быть современной. Ведь Владимир Бочаров известен как один из самых оригинальных режиссеров российского театрального пространства. Он уже заявил о себе как мастер перформанса – формы современного искусства, в которой произведение составляют действия художника или группы в определенном месте и в определенное время.
Мария Сиукаева же работает в жанре современной хореографии. «Когда Владимир пригласил меня для работы над этой постановкой, я думала, если национальный театр – значит, будут определенные рамки, – говорит Мария. – Потому что я сама осетинка, у нас есть Осетинский национальный театр, где сложно было бы сделать что-то в современном направлении. Но когда я приехала и увидела артистов, то поняла, что театр открыт экспериментам».
Танцы и цирковые трюки
Коллектив театра не пугают ни цепи в воздухе, ни перспектива выполнения на них цирковых трюков. «Оказывается, актеры работали в воздухе с полотнами, и у них есть цирковой опыт», – говорит Мария.
Вместе с хореографом актеры Бурятского театра работали над контактной импровизацией, когда нет заранее построенного хореографического текста – есть только два исполнителя. И они поддаются импульсам друг друга, становясь единым целым. Для этого надо максимально сконцентрироваться и быть внимательным к партнеру, чтобы эта цепочка никогда не прекратилась, и два человека двигались в едином ритме.
Вообще пластика и хореография занимают в спектакле большое место. Он будет состоять из двух частей. «Первый акт более минималистичный, психологичный и даже кинематографичный, – рассказывает Владимир Бочаров. – Второй акт более телесный, он про игру как физиологичный момент. Герои в какой-то момент словно превращаются в животных, и игра здесь – как некое животное свойство».
«Второй акт практически полностью посвящен вопросу тела, здесь акцентирование телесности, – говорит Мария Сиукаева. – Есть некая борьба, соревнование. Это как в жизни – сперва мы решаем вопросы на вербальном уровне, но когда этого недостаточно, в ход идет тело. В спектакле мы доводим эту точку кипения до того момента, когда тело начинает двигаться, и речь уходит на второй план».
По признанию Марии, хореография будет специфичной, в ней будет много спорта. Актерам предстоит поработать над своей выносливостью.
Минимализм и пустота
Что касается декораций, то в первом акте они предполагаются в стиле минимализма – это будет функциональное, чистое, выстроенное пространство, а во втором акте декорации будут представлять собой пространство хаоса, в котором царит звенящая пустота.
Музыку к спектаклю написали молодые композиторы и аранжировщики Баатар Батзориг (Монголия), Дахалэ и Сойжин Жамбаловы.
Несмотря на то что режиссер из Москвы, а сама постановка идет на бурятском языке, которого Владимир Бочаров, конечно же, не знает, языковой барьер команду не волнует. «Проблема языков – не самая большая проблема для театров, ведь в нем говорят на тысячах языках, – говорит Владимир Бочаров. – Конечно, я не могу оценить красоту перевода. И довольно необычно было услышать Достоевского на бурятском языке, но это придает постановке свою особенность. У бурятского актера своя энергия, и, попадая в русло этой энергии, Достоевский становится другим. В нем открывается какой-то мистический, иррациональный момент. Герои Достоевского часто сталкиваются с силами, которые невозможно объяснить, но в русле энергии бурятского актера все это начинает звучать с особым акцентом».
Главную роль в бурятской версии «Игрока» исполнит Дарима Сангажапова, заслуженная артистка России. Премьера спектакля состоится 9 сентября на сцене Бурятского драматического театра.
В целом же, по словам художественного руководителя Бурятского театра драмы Эржены Жамбаловой, нынешний сезон обещает быть очень насыщенным, свежим и разнообразным.
Соня Матвеева, «Номер один».