«Все хорошо, прекрасная маркиза»
Руководство ЛВРЗ настроено оптимистично, несмотря на ворох проблем и судебные тяжбы
Сегодня завод цветет и пахнет. Пахнет он офшорами, фенольным озером и кадровыми проблемами. Впрочем, руководство пытается освежить воздух оптимистичными заверениями и кричащими цифрами. Правда, получается не всегда.
Осторожно: микрофоны
Портрет молодого Путина на стене, аквариум с модными рыбками, кожаные кресла – в кабинете директора ЛВРЗ все как полагается. Журналистов здесь явно не любят, но в этот раз пришлось сделать исключение. Видать, московское начальство затребовало публикаций в СМИ.
С виду добродушный дяденька с подозрительным взглядом уселся во главе стола и приготовился обороняться. Еще бы – этим писакам волю дай, они все переврут и исковеркают.
Вежливо поздоровавшись с «мелкой рыбешкой», акула бизнеса стал активно притворяться дельфином, рассказывая о неимоверных благах и прекрасных показателях завода.
– В этом году у нас хорошие производственные показатели. Мы за первое полугодие отремонтировали на 26 процентов больше локомотивов, чем в том же периоде прошлого года, – уверял присутствующих оптимистично настроенный Алексей Фризен, возглавляющий вверенное ему предприятие.
Техническое перевооружение завода в разгаре – в этом году на эти цели потратили 36 миллионов. Растет производительность труда. В общем, ситуация просто отличная! Только вот 36 миллионов для крупнейшего предприятия Бурятии – копейки, а повышение производительности труда в России, как правило, происходит из-под палки, путем прессования несчастных работников.
Длинная подводка, повествующая о рекордах по ремонту локомотивов, плавно перешла в констатацию главного факта: неполного рабочего времени не будет.
Месяцем ранее в СМИ Бурятии появилась информация о том, что на ЛВРЗ работников переведут на режим неполного рабочего времени, что может свидетельствовать о трудной ситуации на заводе.
– По заказам на июль у нас еще были какие-то сомнения, как будет развиваться наша работа в четвертом квартале. Но сегодня все сомнения остались позади, – торжествуя, вещал господин Фризен. – Поэтому информация о введении на заводе режима неполного рабочего времени была основана на некоторой неопределенности. Но сейчас это прошло, и вчера мы подписали приказ о том, что в сентябре уже никакого режима неполного рабочего времени не будет.
Больше того, по словам директора ЛВРЗ, заводу понадобятся новые работники. Примерно 100–200 человек. Такой разброс в количестве связан с неопределенностью по загрузке завода.
По охране труда – всего три несчастных случая, и те – не тяжелые. По экологии – опять же, успехи – в прошлом году даже вручили премию «Зеленая сова». В этом году, видать, экологи обошли завод стороной, иначе директор обязательно бы этим похвастался. Другими словами, особых достижений нынче не произошло.
Это не мы
Закончив сладкое повествование, директор добродушно, но настороженно предложил журналистам задавать вопросы. Первый же – больной для ЛВРЗ: что с фенольным озером.
Эта история полна противоречий и резких поворотов сюжета. Сначала завод долгое время «гадил» прямо в центре города, сливая отходы в яму. Итог – фенольное озеро, из-за которого ученые бьют тревогу: мол, воздух и подземные воды под угрозой.
Начальники завода придумали хитрый план – участок с озером продали некой частной компании. Но только ее захотели «прищучить», заставив тратить миллионы на ликвидацию экологической бомбы, как ее владелец умер.
Разнообразные надзоры снова обратили свой взор на ЛВРЗ, в суде заставив их убирать вредный отстойник. Завод не согласился – мол, это делали не мы, а те, кто был до нас, и вообще это не наше дело.
– У нас есть своя позиция. В 2015 году в Верховном суде было отменено решение о том, чтобы нас привлечь к ответственности. Затем повторно суд, уже совместно с РЖД, дал свое определение. Мы высказали свою позицию о том, когда это было, кто на тот момент являлся собственником и кто сейчас является собственником… Мы свою позицию высказали, и данное решение суда, которое будет, мы его, безусловно, примем. Но сейчас мы спокойно разбираем это дело в судебном порядке, – витиевато успокаивал журналистов невозмутимый господин Фризен.
То есть, кто будет убирать за ЛВРЗ, станет известно уже вот-вот. Если этот груз рухнет на плечи завода, то отчитываться о прекрасных финансовых показателях уже не придется. Озеро проделает такую дыру в бюджете предприятия, что оправится оно не скоро.
Ни рыба ни мясо
Еще один вопрос «с подвохом» – об отношениях с контролирующими органами. В Бурятии уже год, как бизнес вопит о «закошмаривании» его налоговой, Рострудом, Роспотребнадзором. «Хоть вешайся, хоть убегай», – сказал однажды по этому поводу гораздо более смелый директор авиазавода Леонид Белых.
Господин Фризен такой отвагой, видимо, не отличается. Отсюда и странная речь о том, что не все так хорошо, но и не все так плохо.
– Кто не работает, тот трудностей не испытывает. По тем проверкам, которые у нас проходят, есть спорные вопросы, – лавировал директор предприятия. – У нас проходят проверки Трудовой инспекции. Мы свою позицию твердо отстаиваем. Но ведь тут нужно идти навстречу и понимать, что те контролирующие органы, которые приходят, они во многом помогают в нашей работе. Они помогают увидеть то, над чем нам надо в перспективе поработать.
Завышенные требования – это, конечно, факт. Но ЛВРЗ смиренно склоняет голову, понимая, что все это во благо. Примерно такую расплывчатую позицию озвучил господин Фризен.
Офшоры ни при чем
В конце прошлого года «Номер один» осмелился разобраться, в чьих же руках находится ЛВРЗ на самом деле, что вызвало глубокое возмущение руководства завода. Выяснилось, что контролирующие завод компании своими корнями засели глубоко в офшорах.
Например, одна из причастных к предприятию компаний – «ТМХ-сервис» – на 75 процентов принадлежала кипрской «Тасмонеро Инвестментс Лимитед». Еще 12,5 процента – опять же кипрской «Белвидейл Энтерпрайзис Лимитед». И оставшиеся 12,5 процента остаются в руках ЗАО «Трансмашхолдинг», которое, опять же – на 100 процентов принадлежало «Брейкерс Инвестментс Б.B.», базирующейся в Нидерландах.
То есть ни одного конечного собственника, зарегистрированного в России, у причастных к ЛВРЗ компаний мы не нашли.
Процесс перехода к новым владельцам на тот момент еще не завершился. И сегодня, как отметил господин Фризен, история закончилась «хэппи эндом».
– Процесс завершился, разъяснение мы свое уже дали по поводу того, кто, чего, как, – занервничал директор завода. – Там были очень четкие понятные объяснения – и роль РЖД, и кто там является в структуре собственности кем. Скажем так, вы же видите по нормальной, стабильной работе, что это не мешает, а во многих вещах мы движемся вперед. Никаких там вещей, связанных со сменой собственника… нам в минус точно не играет. После того как завод от РЖД ушел, никаких сильных изменений-то ведь не происходит.
Пояснения, впрочем, не опровергали главного факта – конечные собственники погрязли в офшорах. И если сегодня все хорошо, то не опасаться за будущее предприятия было бы чрезмерно оптимистично.
Грустные откровения
Впрочем, как признался чуть позже топ-менеджер завода, проблемы все-таки есть.
– Это вопросы к нашим предприятиям-смежникам, которые должны обеспечивать качественные, своевременные поставки комплектующих. Вопросы подготовки персонала. Она сейчас становится лучше, но не могу сказать, что до требуемого уровня, – разоткровенничался под конец господин Фризен.
Посетовал он на высокие тарифы, дипломатично отметив, что проблема решается. Попенял на отсутствие полигона для промышленных отходов. Пожаловался на подорожание цветных металлов из-за курсовых скачков. «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо».
Как только темы для разговора иссякли, героически выдержавший испытание директор не спеша вернулся в свое кресло, наблюдая, как разбредаются недовольные журналисты. Попутно обсуждая что-то с подчиненными, он, наверное, испытывал гордость за то, что сумел так грамотно обойти все острые вопросы. Правда, по нашему глубокому убеждению, их нужно решать, а не замалчивать.
По факту же ясности после этой пресс-конференции не прибавилось ни на грамм. Портфель заказов, хоть и укомплектован на несколько месяцев вперед, в долгосрочной перспективе – нестабильный. Проще говоря, грядущее благополучие завода вилами на воде писано.
Не известно, чем кончится история с фенольным озером, которая длится уже не один год и которая может сильно «обезжирить» предприятия. Либо загрязнить и без того не самый чистый Улан-Удэ.
Рабочие в безопасности только до тех пор, пока на заводе все в порядке. А это, как мы уже сказали, не такая уж постоянная величина. Особенно учитывая, что вопрос, в чьих же руках оказался завод, так и остался без ответа.
То есть, что будет дальше с ЛВРЗ, непонятно. Вместо того чтобы показать реальную картину на промышленном флагмане, руководство просто отмахнулось от назойливых «писак». Что ж, будем надеяться, это не из-за того, что администрации завода есть что скрывать.
Владимир Пашинюк, «Номер один».
Справка:
В начале 1932 года было принято решение строить в Забайкалье паровозоремонтный завод, для которого предлагалось два места: Чита и Верхнеудинск. Окончательно был выбран Верхнеудинск, что и было закреплено в решении Совета Труда и Обороны от
2 июля 1932 года.
1 июня 1934 года на заводе был отремонтирован первый паровоз – Ел-0524.
С конца 1990-х годов вошел в состав Восточно-Сибирской железной дороги. Предприятие не только ремонтировало железнодорожные составы, но и выполняло крупные социальные проекты. Практически его силами в городе вырос поселок «ПВЗ».
В «десятых» годах на ЛВРЗ начался процесс смены собственника. РЖД отказались от своего актива, передав его другим компаниям. Параллельно на предприятии стали регулярно происходить катаклизмы, такие как сокращение рабочих, переход на неполное рабочее время и так далее.
В 2014 году произошло массовое увольнение работников – в Центр занятости населения подано официальное уведомление о сокращении не более 700 человек. Увольнение рабочих было связано с модернизацией предприятия.
Были времена, когда на заводе работали до 20 тысяч человек. Сегодня здесь работает 5603 человека. Основной заказчик – «Желдорреммаш».
Осторожно: микрофоны
Портрет молодого Путина на стене, аквариум с модными рыбками, кожаные кресла – в кабинете директора ЛВРЗ все как полагается. Журналистов здесь явно не любят, но в этот раз пришлось сделать исключение. Видать, московское начальство затребовало публикаций в СМИ.
С виду добродушный дяденька с подозрительным взглядом уселся во главе стола и приготовился обороняться. Еще бы – этим писакам волю дай, они все переврут и исковеркают.
Вежливо поздоровавшись с «мелкой рыбешкой», акула бизнеса стал активно притворяться дельфином, рассказывая о неимоверных благах и прекрасных показателях завода.
– В этом году у нас хорошие производственные показатели. Мы за первое полугодие отремонтировали на 26 процентов больше локомотивов, чем в том же периоде прошлого года, – уверял присутствующих оптимистично настроенный Алексей Фризен, возглавляющий вверенное ему предприятие.
Техническое перевооружение завода в разгаре – в этом году на эти цели потратили 36 миллионов. Растет производительность труда. В общем, ситуация просто отличная! Только вот 36 миллионов для крупнейшего предприятия Бурятии – копейки, а повышение производительности труда в России, как правило, происходит из-под палки, путем прессования несчастных работников.
Длинная подводка, повествующая о рекордах по ремонту локомотивов, плавно перешла в констатацию главного факта: неполного рабочего времени не будет.
Месяцем ранее в СМИ Бурятии появилась информация о том, что на ЛВРЗ работников переведут на режим неполного рабочего времени, что может свидетельствовать о трудной ситуации на заводе.
– По заказам на июль у нас еще были какие-то сомнения, как будет развиваться наша работа в четвертом квартале. Но сегодня все сомнения остались позади, – торжествуя, вещал господин Фризен. – Поэтому информация о введении на заводе режима неполного рабочего времени была основана на некоторой неопределенности. Но сейчас это прошло, и вчера мы подписали приказ о том, что в сентябре уже никакого режима неполного рабочего времени не будет.
Больше того, по словам директора ЛВРЗ, заводу понадобятся новые работники. Примерно 100–200 человек. Такой разброс в количестве связан с неопределенностью по загрузке завода.
По охране труда – всего три несчастных случая, и те – не тяжелые. По экологии – опять же, успехи – в прошлом году даже вручили премию «Зеленая сова». В этом году, видать, экологи обошли завод стороной, иначе директор обязательно бы этим похвастался. Другими словами, особых достижений нынче не произошло.
Это не мы
Закончив сладкое повествование, директор добродушно, но настороженно предложил журналистам задавать вопросы. Первый же – больной для ЛВРЗ: что с фенольным озером.
Эта история полна противоречий и резких поворотов сюжета. Сначала завод долгое время «гадил» прямо в центре города, сливая отходы в яму. Итог – фенольное озеро, из-за которого ученые бьют тревогу: мол, воздух и подземные воды под угрозой.
Начальники завода придумали хитрый план – участок с озером продали некой частной компании. Но только ее захотели «прищучить», заставив тратить миллионы на ликвидацию экологической бомбы, как ее владелец умер.
Разнообразные надзоры снова обратили свой взор на ЛВРЗ, в суде заставив их убирать вредный отстойник. Завод не согласился – мол, это делали не мы, а те, кто был до нас, и вообще это не наше дело.
– У нас есть своя позиция. В 2015 году в Верховном суде было отменено решение о том, чтобы нас привлечь к ответственности. Затем повторно суд, уже совместно с РЖД, дал свое определение. Мы высказали свою позицию о том, когда это было, кто на тот момент являлся собственником и кто сейчас является собственником… Мы свою позицию высказали, и данное решение суда, которое будет, мы его, безусловно, примем. Но сейчас мы спокойно разбираем это дело в судебном порядке, – витиевато успокаивал журналистов невозмутимый господин Фризен.
То есть, кто будет убирать за ЛВРЗ, станет известно уже вот-вот. Если этот груз рухнет на плечи завода, то отчитываться о прекрасных финансовых показателях уже не придется. Озеро проделает такую дыру в бюджете предприятия, что оправится оно не скоро.
Ни рыба ни мясо
Еще один вопрос «с подвохом» – об отношениях с контролирующими органами. В Бурятии уже год, как бизнес вопит о «закошмаривании» его налоговой, Рострудом, Роспотребнадзором. «Хоть вешайся, хоть убегай», – сказал однажды по этому поводу гораздо более смелый директор авиазавода Леонид Белых.
Господин Фризен такой отвагой, видимо, не отличается. Отсюда и странная речь о том, что не все так хорошо, но и не все так плохо.
– Кто не работает, тот трудностей не испытывает. По тем проверкам, которые у нас проходят, есть спорные вопросы, – лавировал директор предприятия. – У нас проходят проверки Трудовой инспекции. Мы свою позицию твердо отстаиваем. Но ведь тут нужно идти навстречу и понимать, что те контролирующие органы, которые приходят, они во многом помогают в нашей работе. Они помогают увидеть то, над чем нам надо в перспективе поработать.
Завышенные требования – это, конечно, факт. Но ЛВРЗ смиренно склоняет голову, понимая, что все это во благо. Примерно такую расплывчатую позицию озвучил господин Фризен.
Офшоры ни при чем
В конце прошлого года «Номер один» осмелился разобраться, в чьих же руках находится ЛВРЗ на самом деле, что вызвало глубокое возмущение руководства завода. Выяснилось, что контролирующие завод компании своими корнями засели глубоко в офшорах.
Например, одна из причастных к предприятию компаний – «ТМХ-сервис» – на 75 процентов принадлежала кипрской «Тасмонеро Инвестментс Лимитед». Еще 12,5 процента – опять же кипрской «Белвидейл Энтерпрайзис Лимитед». И оставшиеся 12,5 процента остаются в руках ЗАО «Трансмашхолдинг», которое, опять же – на 100 процентов принадлежало «Брейкерс Инвестментс Б.B.», базирующейся в Нидерландах.
То есть ни одного конечного собственника, зарегистрированного в России, у причастных к ЛВРЗ компаний мы не нашли.
Процесс перехода к новым владельцам на тот момент еще не завершился. И сегодня, как отметил господин Фризен, история закончилась «хэппи эндом».
– Процесс завершился, разъяснение мы свое уже дали по поводу того, кто, чего, как, – занервничал директор завода. – Там были очень четкие понятные объяснения – и роль РЖД, и кто там является в структуре собственности кем. Скажем так, вы же видите по нормальной, стабильной работе, что это не мешает, а во многих вещах мы движемся вперед. Никаких там вещей, связанных со сменой собственника… нам в минус точно не играет. После того как завод от РЖД ушел, никаких сильных изменений-то ведь не происходит.
Пояснения, впрочем, не опровергали главного факта – конечные собственники погрязли в офшорах. И если сегодня все хорошо, то не опасаться за будущее предприятия было бы чрезмерно оптимистично.
Грустные откровения
Впрочем, как признался чуть позже топ-менеджер завода, проблемы все-таки есть.
– Это вопросы к нашим предприятиям-смежникам, которые должны обеспечивать качественные, своевременные поставки комплектующих. Вопросы подготовки персонала. Она сейчас становится лучше, но не могу сказать, что до требуемого уровня, – разоткровенничался под конец господин Фризен.
Посетовал он на высокие тарифы, дипломатично отметив, что проблема решается. Попенял на отсутствие полигона для промышленных отходов. Пожаловался на подорожание цветных металлов из-за курсовых скачков. «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо».
Как только темы для разговора иссякли, героически выдержавший испытание директор не спеша вернулся в свое кресло, наблюдая, как разбредаются недовольные журналисты. Попутно обсуждая что-то с подчиненными, он, наверное, испытывал гордость за то, что сумел так грамотно обойти все острые вопросы. Правда, по нашему глубокому убеждению, их нужно решать, а не замалчивать.
По факту же ясности после этой пресс-конференции не прибавилось ни на грамм. Портфель заказов, хоть и укомплектован на несколько месяцев вперед, в долгосрочной перспективе – нестабильный. Проще говоря, грядущее благополучие завода вилами на воде писано.
Не известно, чем кончится история с фенольным озером, которая длится уже не один год и которая может сильно «обезжирить» предприятия. Либо загрязнить и без того не самый чистый Улан-Удэ.
Рабочие в безопасности только до тех пор, пока на заводе все в порядке. А это, как мы уже сказали, не такая уж постоянная величина. Особенно учитывая, что вопрос, в чьих же руках оказался завод, так и остался без ответа.
То есть, что будет дальше с ЛВРЗ, непонятно. Вместо того чтобы показать реальную картину на промышленном флагмане, руководство просто отмахнулось от назойливых «писак». Что ж, будем надеяться, это не из-за того, что администрации завода есть что скрывать.
Владимир Пашинюк, «Номер один».
Справка:
В начале 1932 года было принято решение строить в Забайкалье паровозоремонтный завод, для которого предлагалось два места: Чита и Верхнеудинск. Окончательно был выбран Верхнеудинск, что и было закреплено в решении Совета Труда и Обороны от
2 июля 1932 года.
1 июня 1934 года на заводе был отремонтирован первый паровоз – Ел-0524.
С конца 1990-х годов вошел в состав Восточно-Сибирской железной дороги. Предприятие не только ремонтировало железнодорожные составы, но и выполняло крупные социальные проекты. Практически его силами в городе вырос поселок «ПВЗ».
В «десятых» годах на ЛВРЗ начался процесс смены собственника. РЖД отказались от своего актива, передав его другим компаниям. Параллельно на предприятии стали регулярно происходить катаклизмы, такие как сокращение рабочих, переход на неполное рабочее время и так далее.
В 2014 году произошло массовое увольнение работников – в Центр занятости населения подано официальное уведомление о сокращении не более 700 человек. Увольнение рабочих было связано с модернизацией предприятия.
Были времена, когда на заводе работали до 20 тысяч человек. Сегодня здесь работает 5603 человека. Основной заказчик – «Желдорреммаш».
