Бойцы с незримой смертью

В Улан-Удэ отмечают тридцать первую годовщину Чернобыльской аварии
A- A+
Со дня аварии на Чернобыльской АЭС 26 апреля исполняется 31 год. Когда в далеком 1986 году тепловой взрыв реактора разметал на огромной площади смертельно опасные радиоактивные изотопы, силы всей страны были брошены на устранение последствий катастрофы. В мероприятиях по ликвидации участвовали и жители Бурятии, многие из них живы поныне и готовы поделиться воспоминаниями о тех событиях.

Мародеров расстреливали на месте

Уроженец поселка Сотниково Андрей Иванов служил срочную в автороте в Днепропетровской области, когда грянула авария. После подписания приказа о неразглашении на пять лет его направили в «зону отчуждения» уже во второй партии, это было 6 июня 1986 года. 

– Я был водителем тягача МАЗ-537, мы завозили к месту работ у реактора тяжелые грузы – краны производства ФРГ, бульдозеры, спецтехнику, радиоуправляемые машины, которые расчищали крышу. Подъезжали к самому реактору, в двухстах метрах от него была площадка, где мы разгружались, там начинали строить саркофаг, – рассказывает Андрей Иванов.

Машины после каждого рейса обрабатывали спецраствором, но спустя месяц-полтора техника все равно накапливала рентгены и ее ждало кладбище. Из защиты был только респиратор «лепесток». Дозиметристы надевали костюмы химзащиты, но в жару в них было даже опаснее. Инструктажи предписывали не находиться долго близ реактора, но разгрузка и погрузка автоколонны могла длиться по полтора часа, и поневоле приходилось быть в опасной зоне. Официально у Андрея Иванова значится доза в 20,85 рентген, но, по его мнению, она значительно больше. Ведь первый месяц у них облучение вообще никак не фиксировалось.

– Уже в июле меня госпитализировали: начались проблемы со здоровьем. Стало мясо от костей отваливаться – на ногах, на руках. Меня в Киев увезли, я там месяц лечился. Но задержался в зоне отчуждения еще до сентября, пока «дозу» не добрал. Сейчас у меня вторая группа инвалидности, потерял все зубы – десны «сгорели», все здоровье там потерял, – рассказывает Андрей Иванов.

Сама зона отчуждения оставила впечатление серости, мрачности. «Черная дыра» – как мысленно прозвал ее Андрей Иванов. Первое время приходилось ездить через брошенный город Припять.

- Город пустой, едешь по нему, и еще простыни висят, хотя уже черные. Все посыпано спецпорошком для дезактивации. Мародерство в городе началось уже сразу после эвакуации жителей, грабили оставленные квартиры. ОМОН проводил рейды, мародеров расстреливали на месте, без предупреждения, при мне было около трех-четырех случаев. Это не байки, это на самом деле было, проезжая через Припять, мы слышали выстрелы. На каждом доме была поставлена сигнализация. Позже ОМОН оцепил город, и туда перестали пускать даже нас, – вспоминает Андрей Иванов.

Но самым страшным запомнился проезд через «Рыжий лес» – выжженный радиацией лесной массив возле Припяти, усеянный трупами животных. В радиусе десяти километров вокруг АЭС из-за радиационной опасности запрещалось справлять естественные потребности, приходилось терпеть несколько часов, хотя люди, конечно, нарушали, с риском для здоровья. Учитывая, что алкоголь помогает от радиации, после рейсов выдавали «200 грамм».

После возвращения из Чернобыля Андрей Иванов дослуживал срок до очередного дня рождения, после чего вернулся работать в совхоз Тункинского района. По его словам, он много лет пил, из-за чего развелся с первой женой, потом со второй, сейчас женат уже трижды. Дети, родившиеся уже после Чернобыля, страдают нервными и кожными заболеваниями, что Андрей Иванов связывает с этим эпизодом биографии. В 1993 году он переехал в Улан-Удэ, ныне ему 52 года.

«Я не был героем»

Уроженец поселка Машзавод Валерий Аврамович Иванчиков работал в Белоруссии в городе Чечерске в должности заместителя главврача больницы и начальника по гражданской обороне. Призванный на сборы, он должен был просто сопровождать автоколонну, направленную в зону аварии. Но, узнав, что он владеет навыками обращения с дозиметром и организации пунктов спецобработки, его в приказном порядке оставили при штабе.

– Я не герой, я долго отказывался ехать. Был я там с 20 мая по 15 июня, еще все свежо было, был жив академик Легасов, я с ним встречался несколько раз, и генерала Антошкина, который вертолеты посылал, и академика Велихова. Я, по сути, жил вместе с ними, в гостинице, где была правительственная комиссия. А у реактора я был раза четыре, – рассказывает Валерий Иванчиков.

Работы по строительству саркофага еще только начинались. Под реактором рыли подземные ходы, с целью бетонировать, чтобы изотопы не уходили в грунтовые воды. Крышу реактора расчищали от обломков радиоактивного графита. Японские радиоуправляемые роботы сразу вышли из строя от радиации, под убийственные лучи пришлось гнать резервистов-«партизан», которые сбрасывали обломки лопатами. Их с мрачной иронией прозвали «роботами». Задачей Валерия Иванчикова было определить время, которое человек может находиться на крыше реактора.

– Получилось тридцать секунд: человек выбегает, быстро лопатой сбрасывает графит с крыши, сколько успеет, и назад, его меняет другой. Людей одевали в костюмы химзащиты, приспособления вроде свинцовых фартуков, как у рентгенологов. В книге воспоминаний чернобыльцев написали, что я тоже выбегал, но это неправда, я просто выглядывал и высовывал руку с дозиметром. Но приборы не были рассчитаны на такой уровень радиации, их просто зашкаливало. На крыше что видел – дыра, и вокруг металл лежит покореженный, ходить там нельзя было. Хорошего во всем этом ничего не было, уже 20 июня меня с кровотечением вывезли, – вспоминает Валерий Иванчиков.

«Роботы» получали сильные дозы. По его словам, из около 700 тысяч ликвидаторов не менее 250 тысяч получили инвалидности, но реальные цифры установить сложно. Валерий Иванчиков жалеет, что после катастрофы еще семь лет продолжал жить с семьей в Чечерске, в достаточной близости от ЧАЭС. Смерть жены и дочери он связывает с заражением окрестных территорий. Он отметил, что только в Белоруссии 22 населенных пункта, пострадавших от радиации, были вообще снесены. 

Улан-удэнские вертолеты в Чернобыле

Уроженец города Бикин Виктор Александрович Гусев оказался в Чернобыле, будучи командирован как работник Улан-Удэнского авиазавода. Его задачей было обслуживание машин, выпущенных Улан-Удэнским заводом, доработка их под нужды ликвидаторов. В частности, по вопросу обеспечения десантирования через грузовые створки. Всего же, по оценкам ветерана, в зоне отчуждения было задействовано около 20 вертолетов со всего СССР.

– Я проводил гарантийное обслуживание вертолетов как представитель завода. Крутили гайки-винты, блоки меняли. Вертолетная база располагалась в поселке Гончаровск. В саму зону отчуждения я не заходил – что-то не захотелось, хотя предлагали. Несмотря на это, приходилось получать облучение от вертолетов, которые летали над реактором. Первые дни дезактивации техники не проводилось, мы даже не замеряли радиацию, – рассказывает Виктор Гусев.

Летчики, по его словам, облучались довольно сильно. Позже люди стали ставить самодельную защиту от радиации, подкладывая под сиденья и в кабины свинцовые плиты. 
На тот момент Виктору Гусеву было 43 года, в зоне аварии он провел всего двадцать дней, с 3 по 23 июня 1986 года. Сейчас ему 74 года, он редко выходит из дома. Здоровье очень неважное, но он не уверен, что сыграло тут роль – Чернобыль или просто возраст.

Послесловие

Воспоминания ветеранов не всегда вписываются в лубочную картину советского героизма. Валерий Иванчиков рассказывает, что он конфликтовал с начальством, не желая ехать, даже положил партбилет на стол. Но его все равно где, по сути, обманом, где принуждением привлекли в Чернобыль. Андрей Иванов, хотя и гордится участием, предпочел бы, чтобы жизнь сложилась иначе.

– Жалею ли, что там был? Раньше мы на это не смотрели: надо – значит надо, хотя про аварию реактора мы узнали, только когда прибыли туда. Но если бы я вернулся назад в то время, не поехал бы ни за что, учитывая, с какими проблемами столкнулся. У нас в «Союзе Чернобыль» люди умирают по два человека в год, – говорит Андрей Иванов.

Отметим, в 2016 году, вскоре после очередной годовщины, умер председатель Союза ветеранов Чернобыля в Бурятии Михаил Кабунов, много лет возглавлявший местных «атомных ветеранов». По словам Андрея Иванова, вскрытие показало ужасное состояние внутренних органов, хотя Михаил Васильевич выглядел бодрым и энергичным, отстаивал права и льготы ветеранов, организовывал торжественные мероприятия. Выборы нового председателя намечены на 26 апреля.

Ветераны, несмотря на пережитые страдания, все же гордятся, что выполнили долг, что в их среде практически не было случаев дезертирства, малодушия. 

– Хочу пожелать новым поколениям, чтобы таких катастроф не повторялось, и люди нормально жили, – говорит Виктор Гусев.

Василий Тараруев, для «Номер один».
© 2012 — 2024
Редакция газеты GAZETA-N1.RU
Все права защищены.