Защита или прикрытие?
Байкальскому омулю угрожают не только браконьеры
В октябре 2017-го на Байкале был введен практически полный запрет на вылов омуля. Специалисты говорят, что подводить итоги рано. Но уже есть мнение экспертов, что даже введение столь жестких мер может не только никак не отразиться на увеличении числа байкальского эндемика, но и вовсе повлечь за собой
его массовое сокращение. В чем причина такого парадокса?
Минсельхоз РФ с октября 2017 года ввел запрет на промышленную добычу и любительский вылов омуля на Байкале в связи с резким снижением его популяции. По мнению экспертов, если бы он не был введен, то уже через три-пять лет омуль мог исчезнуть совсем.
С некоторыми ограничениями могут добывать омуль коренные малочисленные народы севера (КМНС). Возможность забора рыбы есть также у ученых, в целях изучения, и у рыбоводных заводов - для искусственного воспроизводства. До пяти килограммов омуля разрешено ловить на удочку любителям зимней спортивной рыбалки.
Помог введенный запрет или нет, сейчас очень сложно и рано говорить. Но есть мнение о том, что итог может быть вовсе не такой радужный, как ожидалось.
Воспроизводство или профанация?
Ситуацию с численностью омуля призваны исправить три рыбоводных завода на Байкале, еще с советских времен занимающихся искусственным воспроизводством рыбы - Большереченский, Селенгинский и Баргузинский. (К слову, Баргузинский завод с этого года находится на консервации).
Заводы способны закладывать на инкубацию в общей сложности 3,7 млрд икринок омуля, но в последние два года их мощности загружены не более чем на 5-10%. Пока одни эксперты говорят, что причины кроются в изношенности советского оборудования заводов или в отсутствии рыб-производителей, другие уверены – все дело в слабой работе и незаинтересованности в результате.
Михаил Думанов 13 лет руководил Большереченским рыбоводным заводом. Причем начинал работать в должности старшего рыбовода в 1975 году. Трудился и в «Востсибрыбцентре». В общей сложности Михаил Петрович отдал рыбной отрасли более 43 лет. Но и сейчас, будучи на пенсии, следит за тем, что происходит в этой сфере.
Михаил Думанов констатирует, сейчас масштабы искусственного воспроизводства сократились на порядок. Да и вопросов по поводу того, как именно ведется работа по воспроизводству омуля, немало.
Так, если раньше только один Большереченский рыбоводный завод закладывал на инкубацию 1,2 млрд икринок омуля, то сегодня все три рыбоводных завода оформляют заявки на общий выпуск 400 млн личинок. Безусловно, такое сумасшедшее падение цифр связано с тем, что само по себе количество производителей, выходящих на нерест, сократилось. Но, с другой стороны, это связано и с тем, что сегодня работать на полную катушку никто не заинтересован. И даже в моменты всплеска количества заходящих на нерест производителей заводы по-прежнему работают в полсилы.
Чтобы разобраться, почему так происходит, нужно копнуть глубже, вспомнив про реорганизацию данной отрасли, о чем мы неоднократно писали.
- В свое время вся воспроизводственная структура, все рыбоводные заводы входили в состав государственной организации – ФБГУ «Востсибрыбцентр». Потом было принято решении о ее акционировании. И вот все рыбоводные заводы стали уже входить в ОАО «Востсибрыбцентр». Финансирование этих рыбоводных заводов осуществлялось за счет госбюджета, а распределение бюджетных средств происходило через «Росрыболовство». Средства на воспроизводство были ограничены, «Росрыболовство» в первую очередь выделяло деньги на финансирование своих предприятий, которые входили в ФБГУ «Росрыболовство». А ОАО «Востсибрыбцентр» (хотя также было со 100%-ным государственным капиталом) финансировалось по остаточному принципу. Причем с каждым годом все меньше и меньше, - разъясняет Михаил Думанов.
Тогда было принято решение разакционировать «Востсибрыбцентр» и опять передать его в систему «Росрыболовства». Но по закону это сделать было нельзя. Поэтому было принято решение, что «Востсибрыбцентр» якобы подарил свои рыбоводные предприятия «Росрыболовству». На этот момент долги у «Востсибрыбцентра» зашкаливали. Это предприятие было на грани банкротства. И вот предприятие в предбанкротном состоянии дарит свои производственные мощности (рыбоводные заводы) государству. После этого сомнительного, с точки зрения закона, акта рыбоводные предприятия вновь стали государственной собственностью в системе «Росрыболовства» и были переданы в оперативное управлении «Байкалрыбводу». И в настоящее время искусственным воспроизводством омуля на Байкале занимается «Байкалрыбвод», - разъясняет Михаил Думанов.
По словам Михаила Петровича, с этого момента механизм работы рыбоводных заводов изменился. Как изменились и цифры в заявках на объемы выпуска личинок и молоди омуля, которые сократились в разы.
- Воспроизводство на Байкале омуля идет согласно производственной программе, которая разрабатывается теперь «Байкалрыбводом». В этой программе указывают планируемое количество личинок омуля, которое рыбоводное предприятие «Байкалрыбвод» должно выпустить в Байкал. На основании этого плана формируется госзадание, и под него выделяется квота на отлов производителей. Раньше, когда этим занимался «Востсибрыбцентр», в программе была цифра по выпуску личинок омуля в количестве порядка 1,5 млрд на все три завода, и на это количество выделялась квота на отлов производителей. Теперь же «Байкалрыбвод» заявляет свои планы на выпуск личинок - очень маленькие, порядка 300-400 на все три завода. Соответственно, заводы не заинтересованы в том, чтобы ловить большое количество производителей.
Деньги есть, желания нет
И это тем более удивительно, учитывая, что теперь, когда «Байкалрыбвод» подчиняется непосредственно «Росрыболовству», финансирование на воспроизводство рыбы идет без всяких проблем. В чем тогда дело?
- Я перед руководством «Байкалрыбвода» также поднимал этот вопрос. Спрашивал: «Почему заявляете такое маленькое количество?». А мне отвечают: «А зачем нам много выпускать? А вдруг не зайдет такое большое количество производителей в реки и мы не выполним госзадание?». Я говорю, тогда напишите, что не выполнили по объективным причинам, которые нельзя было предвидеть заранее. Кстати, такой пункт в договоре есть. Но мне говорят, что это невозможно. Хотя раньше, когда отрабатывали не всю заявку, в этом не было ничего страшного. Честно говоря, не знаю, действительно ли в этом какая-то загвоздка или руководство «Байкалрыбвода» темнит.
Предугадать, сколько производителей выйдет в реки в том или ином году, невозможно, однако многолетние научные исследования и личный опыт Думанова говорит о том, что какие-то прогнозы сбываются всегда. Но, к сожалению, этим никто не пользуется.
- Дело в том, что год от года число производителей колеблется. Каждый третий год десятилетия мы наблюдаем максимальное количество заходящих на нерест производителей. Потом постепенно идет спад до седьмого года десятилетия. И потом вновь идет подъем. В прошлом году по Большой речке зашло количество производителей намного больше, чем ожидали и чем предполагалось квотой. Но рыбоводное предприятие не было заинтересовано в отлове. И мы упустили эту возможность – отработать на полную катушку.
Доходит до того, что просчеты в работе рыбоводных заводов играют на руку браконьерам, которые с легкостью заполучают себе тонны омуля.
- В 2003 году был пик, максимальное количество производителей вышли на нерест в реки Посольского сора, можно даже говорить о рекордном количестве. Но часть производителей не удалось остановить, они прошли мимо ловушек вверх по реке. Никто ее не охранял, омуль весь был выловлен браконьерами. Рыбаки, видимо, не смогли загородить Большую речку как следует.
Опасения Думанова связаны еще и с тем, что вся посольская популяция омуля существует исключительно за счет искусственного воспроизводства. Поэтому работа (при этом настоящая работа, а не ее видимость) Большереченского рыбоводного завода крайне важна.
- Наука дает количество личинок, которые могут прокормить эти мелководные водоемы. Так вот для Посольского сора эта цифра равна 600 млн личинок. В то время как «Байкалрыбвод», как мы помним, заявляет в своей программе выпуск 350-400 млн личинок омуля на все три рыбоводных завода. Этого количества не хватит для поддержания посольской популяции, и постепенно она будет деградировать, а численность снижаться. В итоге посольская популяция омуля в Байкале может прекратить свое существование. Что автоматически снизит общее число омуля в озере на 25%.
Пока что ситуацию спасает то, что в реки Посольского сора выходит большое количество производителей, тех самых, которые вышли из личинок, выпущенных заводом 10-11 лет назад (именно столько времени занимает наступление половой зрелости омуля).
Если сложить недостатки работы во всех трех рыбоводных заводах, то прогноз по численности омуля будет еще ниже.
Настораживает и то, что сейчас отход (гибель производителей) во время процедуры искусственного воспроизводства составляет порой 50%. В частности, речь идет о производителях, заготовленных в реке Селенге. А это похоже не на рыбоводство, а на браконьерство. По словам Михаила Думанова, при таких условиях легче тогда вообще не трогать омуль, а дать ему возможность самому отнереститься, чем, по сути, убивать такое число эндемика своими руками.
- Если раньше за весь период воспроизводства погибало 3-4% селенгинских производителей, то в прошлом и позапрошлом годах гибель составляет 50%, это гораздо выше нормативов. Но если раньше «АБТУР» контролировал эти вопросы, то сейчас контроль практически отсутствует. Хотя раньше при такой ситуации был бы огромный скандал и немедленно последовали бы самые жесткие санкции, - удивляется Михаил Думанов.
Словом, в ситуации, когда браконьеры по-прежнему не дремлют, а искусственное воспроизводство больше напоминает формальную обязанность или даже саботаж, можно предположить, какие последствия могут нас ожидать.
И снова о браконьерах
Вторая проблема, которая также лежит на поверхности, – браконьерство. Необходимо обеспечить постоянную охрану как производителей, так и вообще охрану на Байкале. Всеобщие фразы о том, что этот вопрос в Бурятии стоит на жестком контроле, вызывает у Михаила Думанова большие сомнения.
- Я сам в свое время работал в «АБТУРе». Постоянно держал связь с местными жителями, они мне говорили, заходит или не заходит пока еще омуль по реке Посольского сора. Один раз сообщили, что нерестовый омуль вылавливается в огромных масштабах в Байкале, сказали даже примерно, где. Я доложил руководству об этом. Реакция была странной, мол, ты зачем сплетни собираешь, выдумываешь. В итоге сказали выехать туда лично и пригрозили, что если мои слова не подтвердятся, то последует наказание. Я попросил взять с собой инспектора, ведь сам не имел права составлять протокол - у меня было вообще другое направление работы, и мы выехали.
По словам Михаила Петровича, они нашли все. И браконьеров, и многочисленные сети с огромным количеством рыбы.
- Я сказал об этом руководству, попросили доложить о ситуации на заседании штаба в два часа. Мол, будем принимать меры. Параллельно звонил в Кабанскую рыбоохрану, но ни по одному телефону мне не ответили, - вспоминает Михаил Петрович.
Вот так на личном примере наш герой убедился в том, что практическая и оперативная работа в Бурятии хромает. Зато есть много слов на разного рода заседаниях и штабах. Но есть ли от этого толк?
- Каждый год в Бурятии организуется штаб по охране нерестового омуля. Там встречаются все заинтересованные организации. И МВД, и рыбоохрана, и ГИМС. Каждую неделю они собираются и обсуждают вопросы охраны омуля, я тоже там присутствовал неоднократно. Толку от этого штаба и обсуждений нет. А так, чтобы собраться и выехать на место, посмотреть, что в реальности там творится, этим такие штабы не занимаются.
Более того, все чаще к нам в редакцию поступают жалобы от жителей республики, которые уверяют, что защитники рыбы нередко сами выступают в роли ее расхитителей. Бригады браконьеров, имея такую крышу, могут без опаски ловить омуль. Главное, чтобы потом не забыть поделиться с кем нужно. Правдива или нет такая информация, мы утверждать не будем, но тот факт, что человеческий фактор (тем более когда тот или иной человек стоит во главе контрольного ведомства) имеет огромную роль, с этим не поспоришь.
- Конечно, результат работы зависит от каждого конкретного человека. Я знаю отдельных инспекторов рыбоохраны, которые сумели навести на своих территориях порядок. Знаю об Артуре Мурзаханове, который сумел ликвидировать браконьерство на отдельной заповедной территории. Если бы такие действительно заинтересованные, честные, горящие своим делом профессионалы руководили нашим «АБТУРом» или рыбоводными заводами, мы бы имели кардинально другой результат. А сейчас, по сути, никому ничего не надо. И мне говорят об этом открыто, - замечает Михаил Думанов. – Мол, зарплата капает, а что там с этим омулем творится, нам все равно. Работать на перспективу, чтобы оставить что-то потомкам? Это никому неинтересно. Им нужно жить здесь и сейчас.
Продажа на широкую ногу
Тем временем браконьерская мафия чувствует себя вполне вольготно даже при жестких условиях запрета на вылов омуля. Придумываются все новые и новые способы, как обойти закон. Так, некоторые предприимчивые граждане пытаются «подкосить» под категорию малочисленных народов Севера, чтобы иметь возможность открыто вылавливать байкальский эндемик.
- Создают большие общины, чтобы получить квоты. Потом выясняется, что эти люди не имеют никакого отношения к малочисленным народам. Мы проводили такую проверку, выявляли факты, что многие из членов общины по национальности русские или буряты. Заставляли исключать из общины этих лиц, - говорит заместитель природоохранного прокурора Республики Бурятия Артем Баженов.
Лазейка, связанная с разрешением вылова рыбы для КМНС (коренных малочисленных народов севера), приводит к всплеску всевозможных преступлений. В том числе и связанных с подделкой документов. Например, в рыбном павильоне продается открыто свежий омуль. Вряд ли какой-то сверхнастороженный покупатель вообще спросит, откуда он взялся. Или потребует документы на продажу. Но если такие найдутся, покупателям могут показать бумагу, где указано, что омуль якобы добывался общиной КМНС. Какие из документов настоящие, а какие фальшивки, определит не всякий обыватель.
К слову, уже не первый год обсуждается возможность запрета для КМНС также промышленного лова и реализации омуля. Оставив лишь возможность вылова для личного пропитания. Тогда бы все вышеозвученные лазейки самоликвидировались автоматически. Однако пока правительство России держит выжидательную позицию в этом вопросе.
Другие браконьеры ставят на поток продажу запрещенной рыбы с помощью мессенджеров в вайбере, телеграмме. Третьи вообще не заморачиваются и прямо с грузовиков продают рыбу на улицах города. Четвертые распродают омуль с помощью общих знакомых.
Михаил Думанов уже дважды стал свидетелем того, как в нашем городе можно с легкостью приобрести омуль.
- В первый раз это было, когда я прогуливался возле рыбных киосков возле дома. Увидел картон, на котором маркером написано «свежий омуль». Я думаю, какой свежий омуль, середина сентября, ведь с августа закрыт вылов. Спрашиваю продавца: «На самом деле омуль свежий? Сейчас же промысла нет?». Мне отвечают: «Как это нет, у нас сейчас на Селенге бригада рыбачит, скоро должны привезти еще одну партию». Вы представляете? И это в разгар нерестового хода. На глазах у всех контролирующих органов.
Во второй раз Михаилу Петровичу предложил купить омуль водитель мини-грузовика, разъезжающего по Левому Берегу.
- Чуть ли не в каждом магазине, где раньше продавался омуль, его можно приобрести и сейчас. Не все это делают открыто, выставляя товар на витрину, но купить можно. Потому что браконьерский вылов как был, так и остался.
Более того, учитывая, что теперь цены взвинчены до максимума, разбогатеть на омуле стало еще проще. Сегодня цена за килограмм рыбы составляет от 600 до 1000 рублей. А это значит, что кое-кто из браконьеров не только не пострадал из-за «неудобной» реформы, но и успешно нагрел на ней руки.
В природоохранной прокуратуре согласны, что браконьерство держит удар.
- Да, омуль продают. И в период нереста тоже. Мы с этим боремся. МВД также работает. Отслеживаем чаты. Сотрудники полиции делают закупки. Мы изымали на рынке более 300 килограммов омуля. В отношении продавца возбуждено уголовное дело за незаконное приобретение имущества, добытого преступным путем, - говорит Артем Баженов.
Браконьеры были в советское время и будут всегда. Другое дело, что в Бурятии они чувствуют себя особенно комфортно, словно чувствуя безнаказанность или даже защиту.
Любопытно, что именно данная – рыбная - тема является одной из самых закрытых или поверхностно обсуждаемых в нашей республике. К слову, ни одна из наших предыдущих публикаций, касающихся омулевых проблем, также никак не была прокомментирована властями Бурятии. Даже когда мы говорили о том, какой хаос и беспредел царят в главном ведомстве (в «АБТУРе»), непосредственно отвечающем за охрану эндемика.
Думается, что это все не просто так. И громкие расследования федеральных журналистов по поводу существования в Бурятии «омулевой» мафии, в которой замешаны и люди в погонах, и высокие чиновники, вероятно, могут быть чистой правдой. А значит, никакие реформы сверху, к сожалению, не изменят ситуацию с исчезновением байкальского эндемика.
Василиса Шишкина, «Номер один».
его массовое сокращение. В чем причина такого парадокса?
Минсельхоз РФ с октября 2017 года ввел запрет на промышленную добычу и любительский вылов омуля на Байкале в связи с резким снижением его популяции. По мнению экспертов, если бы он не был введен, то уже через три-пять лет омуль мог исчезнуть совсем.
С некоторыми ограничениями могут добывать омуль коренные малочисленные народы севера (КМНС). Возможность забора рыбы есть также у ученых, в целях изучения, и у рыбоводных заводов - для искусственного воспроизводства. До пяти килограммов омуля разрешено ловить на удочку любителям зимней спортивной рыбалки.
Помог введенный запрет или нет, сейчас очень сложно и рано говорить. Но есть мнение о том, что итог может быть вовсе не такой радужный, как ожидалось.
Воспроизводство или профанация?
Ситуацию с численностью омуля призваны исправить три рыбоводных завода на Байкале, еще с советских времен занимающихся искусственным воспроизводством рыбы - Большереченский, Селенгинский и Баргузинский. (К слову, Баргузинский завод с этого года находится на консервации).
Заводы способны закладывать на инкубацию в общей сложности 3,7 млрд икринок омуля, но в последние два года их мощности загружены не более чем на 5-10%. Пока одни эксперты говорят, что причины кроются в изношенности советского оборудования заводов или в отсутствии рыб-производителей, другие уверены – все дело в слабой работе и незаинтересованности в результате.
Михаил Думанов 13 лет руководил Большереченским рыбоводным заводом. Причем начинал работать в должности старшего рыбовода в 1975 году. Трудился и в «Востсибрыбцентре». В общей сложности Михаил Петрович отдал рыбной отрасли более 43 лет. Но и сейчас, будучи на пенсии, следит за тем, что происходит в этой сфере.
Михаил Думанов констатирует, сейчас масштабы искусственного воспроизводства сократились на порядок. Да и вопросов по поводу того, как именно ведется работа по воспроизводству омуля, немало.
Так, если раньше только один Большереченский рыбоводный завод закладывал на инкубацию 1,2 млрд икринок омуля, то сегодня все три рыбоводных завода оформляют заявки на общий выпуск 400 млн личинок. Безусловно, такое сумасшедшее падение цифр связано с тем, что само по себе количество производителей, выходящих на нерест, сократилось. Но, с другой стороны, это связано и с тем, что сегодня работать на полную катушку никто не заинтересован. И даже в моменты всплеска количества заходящих на нерест производителей заводы по-прежнему работают в полсилы.
Чтобы разобраться, почему так происходит, нужно копнуть глубже, вспомнив про реорганизацию данной отрасли, о чем мы неоднократно писали.
- В свое время вся воспроизводственная структура, все рыбоводные заводы входили в состав государственной организации – ФБГУ «Востсибрыбцентр». Потом было принято решении о ее акционировании. И вот все рыбоводные заводы стали уже входить в ОАО «Востсибрыбцентр». Финансирование этих рыбоводных заводов осуществлялось за счет госбюджета, а распределение бюджетных средств происходило через «Росрыболовство». Средства на воспроизводство были ограничены, «Росрыболовство» в первую очередь выделяло деньги на финансирование своих предприятий, которые входили в ФБГУ «Росрыболовство». А ОАО «Востсибрыбцентр» (хотя также было со 100%-ным государственным капиталом) финансировалось по остаточному принципу. Причем с каждым годом все меньше и меньше, - разъясняет Михаил Думанов.
Тогда было принято решение разакционировать «Востсибрыбцентр» и опять передать его в систему «Росрыболовства». Но по закону это сделать было нельзя. Поэтому было принято решение, что «Востсибрыбцентр» якобы подарил свои рыбоводные предприятия «Росрыболовству». На этот момент долги у «Востсибрыбцентра» зашкаливали. Это предприятие было на грани банкротства. И вот предприятие в предбанкротном состоянии дарит свои производственные мощности (рыбоводные заводы) государству. После этого сомнительного, с точки зрения закона, акта рыбоводные предприятия вновь стали государственной собственностью в системе «Росрыболовства» и были переданы в оперативное управлении «Байкалрыбводу». И в настоящее время искусственным воспроизводством омуля на Байкале занимается «Байкалрыбвод», - разъясняет Михаил Думанов.
По словам Михаила Петровича, с этого момента механизм работы рыбоводных заводов изменился. Как изменились и цифры в заявках на объемы выпуска личинок и молоди омуля, которые сократились в разы.
- Воспроизводство на Байкале омуля идет согласно производственной программе, которая разрабатывается теперь «Байкалрыбводом». В этой программе указывают планируемое количество личинок омуля, которое рыбоводное предприятие «Байкалрыбвод» должно выпустить в Байкал. На основании этого плана формируется госзадание, и под него выделяется квота на отлов производителей. Раньше, когда этим занимался «Востсибрыбцентр», в программе была цифра по выпуску личинок омуля в количестве порядка 1,5 млрд на все три завода, и на это количество выделялась квота на отлов производителей. Теперь же «Байкалрыбвод» заявляет свои планы на выпуск личинок - очень маленькие, порядка 300-400 на все три завода. Соответственно, заводы не заинтересованы в том, чтобы ловить большое количество производителей.
Деньги есть, желания нет
И это тем более удивительно, учитывая, что теперь, когда «Байкалрыбвод» подчиняется непосредственно «Росрыболовству», финансирование на воспроизводство рыбы идет без всяких проблем. В чем тогда дело?
- Я перед руководством «Байкалрыбвода» также поднимал этот вопрос. Спрашивал: «Почему заявляете такое маленькое количество?». А мне отвечают: «А зачем нам много выпускать? А вдруг не зайдет такое большое количество производителей в реки и мы не выполним госзадание?». Я говорю, тогда напишите, что не выполнили по объективным причинам, которые нельзя было предвидеть заранее. Кстати, такой пункт в договоре есть. Но мне говорят, что это невозможно. Хотя раньше, когда отрабатывали не всю заявку, в этом не было ничего страшного. Честно говоря, не знаю, действительно ли в этом какая-то загвоздка или руководство «Байкалрыбвода» темнит.
Предугадать, сколько производителей выйдет в реки в том или ином году, невозможно, однако многолетние научные исследования и личный опыт Думанова говорит о том, что какие-то прогнозы сбываются всегда. Но, к сожалению, этим никто не пользуется.
- Дело в том, что год от года число производителей колеблется. Каждый третий год десятилетия мы наблюдаем максимальное количество заходящих на нерест производителей. Потом постепенно идет спад до седьмого года десятилетия. И потом вновь идет подъем. В прошлом году по Большой речке зашло количество производителей намного больше, чем ожидали и чем предполагалось квотой. Но рыбоводное предприятие не было заинтересовано в отлове. И мы упустили эту возможность – отработать на полную катушку.
Доходит до того, что просчеты в работе рыбоводных заводов играют на руку браконьерам, которые с легкостью заполучают себе тонны омуля.
- В 2003 году был пик, максимальное количество производителей вышли на нерест в реки Посольского сора, можно даже говорить о рекордном количестве. Но часть производителей не удалось остановить, они прошли мимо ловушек вверх по реке. Никто ее не охранял, омуль весь был выловлен браконьерами. Рыбаки, видимо, не смогли загородить Большую речку как следует.
Опасения Думанова связаны еще и с тем, что вся посольская популяция омуля существует исключительно за счет искусственного воспроизводства. Поэтому работа (при этом настоящая работа, а не ее видимость) Большереченского рыбоводного завода крайне важна.
- Наука дает количество личинок, которые могут прокормить эти мелководные водоемы. Так вот для Посольского сора эта цифра равна 600 млн личинок. В то время как «Байкалрыбвод», как мы помним, заявляет в своей программе выпуск 350-400 млн личинок омуля на все три рыбоводных завода. Этого количества не хватит для поддержания посольской популяции, и постепенно она будет деградировать, а численность снижаться. В итоге посольская популяция омуля в Байкале может прекратить свое существование. Что автоматически снизит общее число омуля в озере на 25%.
Пока что ситуацию спасает то, что в реки Посольского сора выходит большое количество производителей, тех самых, которые вышли из личинок, выпущенных заводом 10-11 лет назад (именно столько времени занимает наступление половой зрелости омуля).
Если сложить недостатки работы во всех трех рыбоводных заводах, то прогноз по численности омуля будет еще ниже.
Настораживает и то, что сейчас отход (гибель производителей) во время процедуры искусственного воспроизводства составляет порой 50%. В частности, речь идет о производителях, заготовленных в реке Селенге. А это похоже не на рыбоводство, а на браконьерство. По словам Михаила Думанова, при таких условиях легче тогда вообще не трогать омуль, а дать ему возможность самому отнереститься, чем, по сути, убивать такое число эндемика своими руками.
- Если раньше за весь период воспроизводства погибало 3-4% селенгинских производителей, то в прошлом и позапрошлом годах гибель составляет 50%, это гораздо выше нормативов. Но если раньше «АБТУР» контролировал эти вопросы, то сейчас контроль практически отсутствует. Хотя раньше при такой ситуации был бы огромный скандал и немедленно последовали бы самые жесткие санкции, - удивляется Михаил Думанов.
Словом, в ситуации, когда браконьеры по-прежнему не дремлют, а искусственное воспроизводство больше напоминает формальную обязанность или даже саботаж, можно предположить, какие последствия могут нас ожидать.
И снова о браконьерах
Вторая проблема, которая также лежит на поверхности, – браконьерство. Необходимо обеспечить постоянную охрану как производителей, так и вообще охрану на Байкале. Всеобщие фразы о том, что этот вопрос в Бурятии стоит на жестком контроле, вызывает у Михаила Думанова большие сомнения.
- Я сам в свое время работал в «АБТУРе». Постоянно держал связь с местными жителями, они мне говорили, заходит или не заходит пока еще омуль по реке Посольского сора. Один раз сообщили, что нерестовый омуль вылавливается в огромных масштабах в Байкале, сказали даже примерно, где. Я доложил руководству об этом. Реакция была странной, мол, ты зачем сплетни собираешь, выдумываешь. В итоге сказали выехать туда лично и пригрозили, что если мои слова не подтвердятся, то последует наказание. Я попросил взять с собой инспектора, ведь сам не имел права составлять протокол - у меня было вообще другое направление работы, и мы выехали.
По словам Михаила Петровича, они нашли все. И браконьеров, и многочисленные сети с огромным количеством рыбы.
- Я сказал об этом руководству, попросили доложить о ситуации на заседании штаба в два часа. Мол, будем принимать меры. Параллельно звонил в Кабанскую рыбоохрану, но ни по одному телефону мне не ответили, - вспоминает Михаил Петрович.
Вот так на личном примере наш герой убедился в том, что практическая и оперативная работа в Бурятии хромает. Зато есть много слов на разного рода заседаниях и штабах. Но есть ли от этого толк?
- Каждый год в Бурятии организуется штаб по охране нерестового омуля. Там встречаются все заинтересованные организации. И МВД, и рыбоохрана, и ГИМС. Каждую неделю они собираются и обсуждают вопросы охраны омуля, я тоже там присутствовал неоднократно. Толку от этого штаба и обсуждений нет. А так, чтобы собраться и выехать на место, посмотреть, что в реальности там творится, этим такие штабы не занимаются.
Более того, все чаще к нам в редакцию поступают жалобы от жителей республики, которые уверяют, что защитники рыбы нередко сами выступают в роли ее расхитителей. Бригады браконьеров, имея такую крышу, могут без опаски ловить омуль. Главное, чтобы потом не забыть поделиться с кем нужно. Правдива или нет такая информация, мы утверждать не будем, но тот факт, что человеческий фактор (тем более когда тот или иной человек стоит во главе контрольного ведомства) имеет огромную роль, с этим не поспоришь.
- Конечно, результат работы зависит от каждого конкретного человека. Я знаю отдельных инспекторов рыбоохраны, которые сумели навести на своих территориях порядок. Знаю об Артуре Мурзаханове, который сумел ликвидировать браконьерство на отдельной заповедной территории. Если бы такие действительно заинтересованные, честные, горящие своим делом профессионалы руководили нашим «АБТУРом» или рыбоводными заводами, мы бы имели кардинально другой результат. А сейчас, по сути, никому ничего не надо. И мне говорят об этом открыто, - замечает Михаил Думанов. – Мол, зарплата капает, а что там с этим омулем творится, нам все равно. Работать на перспективу, чтобы оставить что-то потомкам? Это никому неинтересно. Им нужно жить здесь и сейчас.
Продажа на широкую ногу
Тем временем браконьерская мафия чувствует себя вполне вольготно даже при жестких условиях запрета на вылов омуля. Придумываются все новые и новые способы, как обойти закон. Так, некоторые предприимчивые граждане пытаются «подкосить» под категорию малочисленных народов Севера, чтобы иметь возможность открыто вылавливать байкальский эндемик.
- Создают большие общины, чтобы получить квоты. Потом выясняется, что эти люди не имеют никакого отношения к малочисленным народам. Мы проводили такую проверку, выявляли факты, что многие из членов общины по национальности русские или буряты. Заставляли исключать из общины этих лиц, - говорит заместитель природоохранного прокурора Республики Бурятия Артем Баженов.
Лазейка, связанная с разрешением вылова рыбы для КМНС (коренных малочисленных народов севера), приводит к всплеску всевозможных преступлений. В том числе и связанных с подделкой документов. Например, в рыбном павильоне продается открыто свежий омуль. Вряд ли какой-то сверхнастороженный покупатель вообще спросит, откуда он взялся. Или потребует документы на продажу. Но если такие найдутся, покупателям могут показать бумагу, где указано, что омуль якобы добывался общиной КМНС. Какие из документов настоящие, а какие фальшивки, определит не всякий обыватель.
К слову, уже не первый год обсуждается возможность запрета для КМНС также промышленного лова и реализации омуля. Оставив лишь возможность вылова для личного пропитания. Тогда бы все вышеозвученные лазейки самоликвидировались автоматически. Однако пока правительство России держит выжидательную позицию в этом вопросе.
Другие браконьеры ставят на поток продажу запрещенной рыбы с помощью мессенджеров в вайбере, телеграмме. Третьи вообще не заморачиваются и прямо с грузовиков продают рыбу на улицах города. Четвертые распродают омуль с помощью общих знакомых.
Михаил Думанов уже дважды стал свидетелем того, как в нашем городе можно с легкостью приобрести омуль.
- В первый раз это было, когда я прогуливался возле рыбных киосков возле дома. Увидел картон, на котором маркером написано «свежий омуль». Я думаю, какой свежий омуль, середина сентября, ведь с августа закрыт вылов. Спрашиваю продавца: «На самом деле омуль свежий? Сейчас же промысла нет?». Мне отвечают: «Как это нет, у нас сейчас на Селенге бригада рыбачит, скоро должны привезти еще одну партию». Вы представляете? И это в разгар нерестового хода. На глазах у всех контролирующих органов.
Во второй раз Михаилу Петровичу предложил купить омуль водитель мини-грузовика, разъезжающего по Левому Берегу.
- Чуть ли не в каждом магазине, где раньше продавался омуль, его можно приобрести и сейчас. Не все это делают открыто, выставляя товар на витрину, но купить можно. Потому что браконьерский вылов как был, так и остался.
Более того, учитывая, что теперь цены взвинчены до максимума, разбогатеть на омуле стало еще проще. Сегодня цена за килограмм рыбы составляет от 600 до 1000 рублей. А это значит, что кое-кто из браконьеров не только не пострадал из-за «неудобной» реформы, но и успешно нагрел на ней руки.
В природоохранной прокуратуре согласны, что браконьерство держит удар.
- Да, омуль продают. И в период нереста тоже. Мы с этим боремся. МВД также работает. Отслеживаем чаты. Сотрудники полиции делают закупки. Мы изымали на рынке более 300 килограммов омуля. В отношении продавца возбуждено уголовное дело за незаконное приобретение имущества, добытого преступным путем, - говорит Артем Баженов.
Браконьеры были в советское время и будут всегда. Другое дело, что в Бурятии они чувствуют себя особенно комфортно, словно чувствуя безнаказанность или даже защиту.
Любопытно, что именно данная – рыбная - тема является одной из самых закрытых или поверхностно обсуждаемых в нашей республике. К слову, ни одна из наших предыдущих публикаций, касающихся омулевых проблем, также никак не была прокомментирована властями Бурятии. Даже когда мы говорили о том, какой хаос и беспредел царят в главном ведомстве (в «АБТУРе»), непосредственно отвечающем за охрану эндемика.
Думается, что это все не просто так. И громкие расследования федеральных журналистов по поводу существования в Бурятии «омулевой» мафии, в которой замешаны и люди в погонах, и высокие чиновники, вероятно, могут быть чистой правдой. А значит, никакие реформы сверху, к сожалению, не изменят ситуацию с исчезновением байкальского эндемика.
Василиса Шишкина, «Номер один».
