Обнажила душу и тело

Главная героиня «Наводнения»  о своей новой жизни
A- A+
- Лет шесть назад я заблудилась в недрах Русского театра  и вы вывели меня из бесконечных коридоров. Мы были незнакомы, вы шли впереди – светлая, радостная. А потом я ждала ваших ролей, но их все не было. И вот, наконец, главная роль. Что случилось? 

- Да, меня не было. Я пришла в театр в 2009 году. Это был первый и единственный сезон под художественным руководством Олега Юмова. Я участвовала в его первом спектакле в нашем театре. Как мне кажется, Юмов – прекрасный режиссер, но что-то не сложилось – то ли звезды, то ли менталитет. Но  сейчас понимаю, что если бы Сергей Левицкий пришел тогда, он бы тоже не удержался! Анатолий Борисович Баскаков, пришедший после Юмова,   спасибо ему, он как-то подготовил театр к его нынешнему состоянию. Это процесс. Никого нельзя выбросить. Все эти люди и сделали   театр.

А то, что режиссеры меня не видели, - правда. Я играла роли второго плана. На   первую серьезную роль в спектакле «Три сестры» меня взяли потому, что театральный педагог Дарима Халматова посоветовала худруку театра Анатолию Баскакову присмотреться ко мне. И он не сразу вспомнил, о ком речь. Но однажды я сказала себе: «Давай уже, живи! Дыши, показывай себя миру». И режиссеры меня увидели. Просто жизнь столкнула с реальностью лбом, и я поняла, что ничего хорошего не было. И тогда пришлось открывать глаза, подниматься и начинать существовать. 

- Но как-то же надо было подать знак, «дунуть в свисток», чтобы тебя услышали?

- За эти два года   поняла, что моя самооценка была «ниже плинтуса». Я ощущала себя недостойной внимания. Дают маленькую роль – значит, я актриса такого уровня. А потом где-то прочла, что все в нашей голове. И то, каким будет день, зависит только от того, что ты понял внутри. Если понял, что день будет плохим,  так и будет. С профессией так же.

- А что именно помогло вам исправить самооценку?

- Курсы и книги. Блогер в инстаграме Мила Левчук помогла… Вообще, она не говорит ничего, чего ты и так не знаешь. Но ведь не пользуешься почему-то. Вот я, например, забыла, что никому нельзя позволять себя обижать: кричать на тебя, угнетать, критиковать. Только ты одна имеешь право задавать себе такие вопросы. Важно научиться выстраивать границы. Если на тебя давят, ты взорвешься  и с тобой не будут разговаривать три года. Потому лучше сразу спокойно дать понять, что с тобой так нельзя.

- А каким было время Баскакова в театре?

- Это был творческий поиск. Я очень люблю Анатолия Борисовича. Он очень умный режиссер и раскрывает пьесу так глубоко и вдумчиво, что   видишь новые грани.

Вопрос Баскакова - мой больной, я была среди тех десяти человек, кто писали письмо против той стагнации, творившейся в театре в 2014 году. Тогда это расценили как вызов и против директора, и против худрука. Тогда с нами долго не разговаривала труппа. До сих пор нам припоминают это. Но Петр Григорьевич Степанов   понял нас, что у каждого есть своя правда. В итоге именно тогда все сдвинулось с мертвой точки – контракт с Анатолием Борисовичем не продлили и через лето назначили нового худрука.

- А я помню, как в ту пору ходила на довольно унылый спектакль «Комната невесты»…

- Этот спектакль, собственно, нас и добил. Он был поставлен приезжим режиссером – очень хорошим, но требовавшим, чтобы мы сыграли так, как в его театре. А это невозможно. И актрисам приходилось играть не персонажей, а актрис, которые играли эти роли в другом театре. Это было ужасно.

- В спектакле «Наводнение» вы предстаете перед зрителем обнаженной. Помню, в Бурятском театре для этого не могли найти актрису – сработал местный менталитет, накладывающий табу на некоторые вещи. А вам было это сложно?

- Cовершенно не сложно. Когда это оправдано, сделано не ради привлечения зрителя, а ради идеи –   легко. А когда-то было сложно. У меня есть спектакль «Эти свободные бабочки», к счастью, сейчас его сняли. Там я тоже раздеваюсь и стою голая буквально минуту, но за это время за кулисами сбоку всегда рассаживались монтировщики сцены и уходили сразу после того, как заканчивался первый акт  (улыбается). Этот спектакль шел на Малую академию, поэтому основные зрители были дети. И вот на улице подбегает ко мне девочка лет десяти и говорит: «Я вас узнала, вы – актриса. Я вас видела в спектакле!». Когда   понимаю, в каком спектакле она меня видела, внутри меня все падает. Зачем водить маленьких детей на спектакль для взрослых? Там была обнаженка ради обнаженки – для привлечения зрителя. Когда в «Фронтовичке» главная героиня раздевается, говорят, некоторые наблюдают с биноклями. 

- Выпускница Дальневосточного государственого института искусств, как вы оказались в Улан-Удэ?

- Я решила, что во Владивостоке в Горьковке, театре, где играла в массовке  будучи студенткой, оставаться не хочу. Меня туда звали. Но я уехала вслед за своим мужем служить в театр в Улан-Удэ. 

- И десять лет простояли в роли «кушать подано»…

- Была в состоянии зомби. Рожала детей. А чем еще заняться актрисе, когда нет ролей? Старшему сыну теперь - 11, а дочке – три с половиной года. А с мужем мы расстались два года назад. 

- А у вас были свои «Ганьки», как в спектакле, в котором вы сейчас играете?

- Конечно. А как, вы думаете, это еще можно было сыграть? Думаю, поэтому Сергей Александрович меня и взял на роль Софьи.

- Мне говорили, еще по одной причине. Ему была нужна интеллигентная актриса…

- С этим было трудно. Я «неинтеллигентно» сидела, говорила, плакала. Ну  откуда бы ей взяться – интеллигентности? Никаких интеллигентов в роду у меня не было. Я родилась в маленьком поселке Лучегорск, что в Приморском крае. Там пацаны на «кортанах» сидели. У меня в роду были только крестьяне. В том числе  читинские буряты. Видели бы вы мою пробабушку. Может, я тут не случайно. Ведь подсознательно мы тянемся по зову крови. 

- И как вам в Бурятии?

- Я к Бурятии долго привыкала. Грубость, хамство, непунктуальность, местные простонародные словечки, вроде «моя-то» и т.д., сначала долбили мне по мозгу, хотя я не говорю, что этого больше нигде нет. Но Бурятию я приняла именно благодаря философии «но, хорошо». Это круто, когда на любую ситуацию ты реагируешь словами «Но, хорошо». Муж ушел? Но, хорошо. В Бурятии есть эта мудрость. Я рада, что сюда приехала. Все бывает для чего-то. Не могу ответить, где буду завтра, - жизнь, порой, меняется в один день.

- Весь спектакль вы ходите по сцене босиком. Те, кто знают, что такое сцена, понимают, как там бывает холодно…

-Я не чувствую холода во время спектакля – мне жарко. Безусловно, у меня обветрилось все. Софиты жгут так, что кожа горит, как на морозе. Приезжаю домой и мажусь кремами.

- Слышала, как некоторые коллеги характеризуют вас мудрым человеком. Скажите, чтобы вы могли сказать тем, кому сейчас тяжело?

- Мудрым? Скорее, я люблю слушать людей. Было время,   сама была раздавлена настолько, что не было сил встать. В этот момент надо окружить себя людьми, которые вас любят, хорошо относятся. Меня тогда подняли мои девчонки. Они каждый раз говорили мне, какая я умная, талантливая и красивая, что однажды   им поверила и поднялась. Я заставляла себя гулять, дышать и смотреть комедии. Во! Главное, смотреть комедии и никаких грустных песен и «страдальческих» фильмов. Меня спас старый американский сериал «Клиника». Если есть возможность, надо уехать отдыхать.  Да, вокруг все не радует, но   хотя бы море теплое. Через год камень внутри уменьшится. Боль утихает через год. Все однажды проходит. И это пройдет.

Надо заставить себя делать то, что тебе очень трудно. Пойти развестись, например. Самое интересное, когда ты это сделаешь, приходит понимание, что если   смог это, то сможешь сделать что-то еще. Играть главную роль в «Наводнении» мне казалось таким страшным. «Господи, как? Постельные сцены». Перед сдачей я думала, хоть бы уснуть и проснуться уже после премьеры. Но ведь прожила же! 

- Как, на ваш взгляд, отреагировал на премьеру зритель?

- Я не ощущала отрицания у зрителей на этом спектакле. Была тишина, никто не шуршал. Иногда очень смешно наблюдать за зрителями. На спектакле «Смерть Тарелкина» мы сидим на сцене и сверху наблюдаем. Бывает очень забавно: то пара пьет из фляжечки, прикрываясь платочком, то женщина достанет баночку, вилочку и тихонько поест. На самом деле  коньячок – это прекрасно. Он открывает душу зрителя  (смеется). 50 грамм – самое то, больше – уже лишнее. Если серьезно, у меня нет ощущения, что я уже сделала роль Софьи. Думаю, только на 50%. Еще предстоит много внутренних монологов. 

- Это надрывная роль. Кажется, вы выходите на поклон, отдав все силы.

- Мне тоже так кажется. Да, ты в любом случае должен это прожить. Однажды я вышла на прогон, у меня глаза не открывались,  но  когда Сергей Александрович говорит: «Так, перекур десять минут, и  погнали снова», я понимаю, что можно еще. 

- Актеры суеверны, говорят. Есть ли у вас защита?

- Нет. Я пробиваемая. Недавно купила зеркальце «толи», но на спектаклях его на мне нет. Молитва и медитация помогают. И… добрые дела надо делать. Это  - защита. 

Диляра Батудаева, «Номер один». 
© 2012 — 2024
Редакция газеты GAZETA-N1.RU
Все права защищены.