Бомжи поневоле
В Бурятии погорельцы остаются наедине со своим горем
Погорельцы села Петропавловское Джидинского района три с половиной года просили помощи у государства. И только после обращения в прокуратуру выяснилось, что она действительно им положена. Все это время чиновники разного ранга отмахивались от семьи отписками. Другим погорельцам из Улан-Удэ было и вовсе предложено самим решать свои проблемы. Как выживают семьи, в одночасье оставшиеся без крова, денег и всех вещей?
Пожар
22 августа 2015 года Людмила Котова была на работе, а дети дома. День был обычный, ничто не предвещало беды. Часов в пять вечера раздался звонок. Звонила соседка: «Люда! Беги быстрее, наш дом горит!». Бросив все, Людмила Котова помчалась домой.
- Я бежала с одного конца Петропавловки на другой минут десять и примчалась быстрей пожарных. Мы уже вовсю выносили вещи, когда они приехали и залили все водой, - вспоминает Людмила.
Дети, которых в каждой квартире было минимум по трое, смотрели, разинув рты, на то, что стало с их теперь уже бывшим домом. А потом погорельцы разошлись кто куда. Котовы ночевать пошли к тетке, и с этого момента началась история их мытарств, когда мать-одиночка с тремя детьми осталась на улице.
Они и до этого жили так себе, находясь на учете как малоимущая семья. При этом Людмила «не пила и не гуляла», работала в кафе, а квартиру купила в этом деревянном многоквартирном доме в 2014 году, вложив в него материнский капитал. Прежние хозяева, правда, скрыли, что дом был признан аварийным еще в 2011 году, а Людмила не проверила.
После пожара джидинские власти не нашли ничего лучше кроме как предложить отремонтировать остатки дома, вызвав бурное возмущение жильцов. Они даже скинулись на независимую экспертизу, которая вынесла вердикт, что дом восстановлению не подлежит. И его снесли. К слову, на его месте уже давно был пустырь, а счета за коммунальные услуги все еще продолжали поступать его бывшим жильцам.
Омбудсмены есть, а защитить некому
Людмила не сразу поняла, что рассказывать о своих бедах чиновникам нужно только на бумаге, в официальном заявлении. По простоте душевной первое время она просто рассказывала власть имущим о своих бедах, но четких ответов ни от кого не получала.
Ходила Людмила и к депутату Государственной Думы Николаю Будуеву.
- Он принимал в филармонии, выслушал меня, перенаправил к своему помощнику, я ходила к нему, но он нам ничем не помог, - говорит жительница села.
В 2017 году Людмила уже обращалась на прием в администрацию главы республики, где ее вопрос переадресовали в Минсоцзащиту и администрацию Джидинского района.
В отчаянии, не понимая, как ей дальше жить, мать троих детей пошла на прием к уполномоченному по правам человека Юлии Жамбаловой.
- Я написала заявление, что нуждаюсь в жилье, так как у меня сгорел дом. Мне пришло письмо, что, поскольку живу в деревне и мне нет 35 лет, могу участвовать в подпрограмме «Развитие жилищного строительства в Республике Бурятия». По квадратным метрам на меня и троих детей я должна купить дом, который стоит примерно миллион, только тогда 35% от суммы выплатит государство. Все хорошо, но где возьму 650 тыс.? – вопрошает Людмила.
Обращалась она и к уполномоченному по правам ребенка Татьяне Вежевич: «Просила о помощи, потому что из района мы уехали и жить нам было негде и не на что. После длительного рассмотрения мне пришел ответ, что детей на первое время можно сдать в реабилитационный центр по улице Шульца. Но это же не решит проблемы!».
Все уполномоченные – и Татьяна Вежевич, и Юлия Жамбалова - перенаправили вопрос для решения в администрацию Джидинского района и успокоились. Тем временем ситуация не двигалась с места. Минсоцзащиты Бурятии в мае 2017 года лишь отписалось, что уже выделило материальную помощь в размере 40 тыс. рублей – по 10 тыс. на каждого члена семьи.
- Летом 2017 года нас, погорельцев, собрали в администрации Джидинского района и посоветовали встать в очередь на улучшение жилищных условий, что я и сделала, - продолжает Людмила.
Только непонятно, почему администрация не сделала этого сразу, а только спустя два года после пожара.
Лишить материнства
- Сейчас живу в городе, подрабатываю – то прибираюсь у кого-то, то окна мою. Старший сын учится в третьем классе, второй - в первом, а с младшим сижу дома, потому что в садик нас без прописки не берут. В Джиде же у нас нет ни жилья, ни работы, там у меня детей просто отберут, ведь им без дома нельзя, - рассказывает о своей жизни Людмила.
Кстати, после пожара органы опеки Джидинского района действительно поставили вопрос: либо Людмила добровольно сдает детей в реабилитационный центр «Баяр», либо ее лишают материнства. От перспективы лишиться еще и детей после того, как она лишилась крова, женщина впала в отчаяние. Фактически ее принудили отдать детей в реабилитационный центр. Через полгода разрешили забрать детей, и семья вновь была на распутье. Помыкавшись, погорельцы уехали в город.
За то время, которое Людмила живет без дома, она поняла одно: в этом государстве люди никому не нужны, и всем наплевать на судьбу одинокой матери с тремя детьми: «Чиновники делают так, как им удобно, ответы дают, по сути ничего не решая. Всем все равно. Даже акт о пожаре и о том, что дом был признан аварийным, я выбила с трудом – пришлось ругаться и требовать. Детское пособие на троих детей с доплатой за многодетность – 1,5 тысячи рублей, на хлеб только его и хватает.
Последняя надежда
Осенью 2018 года Людмила со всем ворохом ответов, наконец, обратилась в прокуратуру Республики Бурятия. Оттуда дело передали в прокуратуру Джидинского района. И, о чудо! 18 февраля 2019 года, после того, как делом занялась прокуратура, вдруг выяснилось, что государство им что-то все-таки должно.
Сотрудники прокуратуры усмотрели факт нарушения жилищных прав погорельцев администрацией села Петропавловское. Из всех ответов, что были даны Людмиле прежде, прокуратура единственная вспомнила о существовании законов, защищающих право людей на жилище. Так, согласно Конституции РФ и Жилищному кодексу, органы государственной власти и органы местного самоуправления должны предоставить погорельцам жилье бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами.
Поскольку дом Котовых был полностью уничтожен, жилье по договору социального найма должно было быть предоставлено вне очереди. Когда делом занялась прокуратура, джидинские власти, наконец, нашли Людмиле вариант – квартиру социального найма в аварийном доме и предложили поселиться там. Заселяться в него женщина не хочет, считая, что от нее просто вновь хотят избавиться, лишь формально уладив вопрос.
- Я не хочу снова жить в аварийном доме. У нас хоть ванна и туалет были, а тут… Им лишь бы формально выполнить предписания прокуратуры, заселить нас абы куда, а как мы там жить будем - никого не волнует, - взволнованно говорит Людмила.
Проблемы властей, а не погорельцев
Если раньше в стране действовало постановление правительства РФ №937, по которому погорельцы могли рассчитывать на помощь от государства в размере стоимости жилья, то теперь данный документ утратил силу. Решать судьбу жильцов сгоревшего дома и семьи Котовых будет суд.
Откуда администрация Джидинского района должна взять средства, чтобы обеспечить жильем погорельцев? Именно такой вопрос ставился раньше перед пострадавшими. Мол, у нас нет ни денег, ни жилья социального найма. В Бурятии такого жилья в принципе не осталось, поэтому и нечего предоставлять.
Но, как выясняется, на самом деле отсутствие достаточного финансирования на указанные цели не может служить основанием для отказа нуждающимся в жилье. И по схожему делу уже существует решение Сыктывкарского городского суда Республики Коми от 18.07.2017 по делу № 2-6316/2017.
Администрация сама обязана вносить или направлять предложение о выделении ей бюджетных ассигнований на осуществление соответствующих полномочий. Доводы о недостаточности средств местного бюджета и отсутствие свободных жилых помещений судами не принимаются. И это также подтверждено решением Новодвинского суда Архангельской области от 21.07.2017 по делу № 12-76/2017.
Вместо эпилога
Казалось бы, мораль сей басни такова: страхуйте свое жилье сами, чтобы не оказаться на улице в случае непредвиденных обстоятельств. Но не все так просто. Конечно, государство хочет переложить ответственность на самих граждан. В 2015 году в Государственную Думу правительством был даже внесен законопроект об обязательном страховании жилья. И он уже был принят в первом чтении, когда поправки в него внес Минфин. В итоге сегодня страхование недвижимости по-прежнему остается добровольным.
Однако такая уж панацея – страхование? По данным Счетной палаты РФ, более половины россиян не доверяют страхованию, потому что получить выплаты по нему очень непросто. Кроме того, страховка в результате покрывает лишь малую часть того, что утрачено. Да, это лучше, чем ничего, но есть немало нюансов, позволяющих страховщикам избежать выплат вообще.
Например, страховая компания может не платить, если пожар стал следствием детской шалости. В судах постоянно рассматриваются иски к страховым компаниям, да и платить страховые взносы для большинства непосильная нагрузка, идущая рядом с неподъемными платежами за ЖКХ.
Так что государству еще предстоит решить, можно ли сбросить со счетов своих граждан. Включая многодетные семьи, которые вынуждены сами справляться с обрушившейся на них бедой после того, как они и так потеряли самое дорогое, что у них было, – дом.
Диляра Батудаева, «Номер один».
Пожар
22 августа 2015 года Людмила Котова была на работе, а дети дома. День был обычный, ничто не предвещало беды. Часов в пять вечера раздался звонок. Звонила соседка: «Люда! Беги быстрее, наш дом горит!». Бросив все, Людмила Котова помчалась домой.
- Я бежала с одного конца Петропавловки на другой минут десять и примчалась быстрей пожарных. Мы уже вовсю выносили вещи, когда они приехали и залили все водой, - вспоминает Людмила.
Дети, которых в каждой квартире было минимум по трое, смотрели, разинув рты, на то, что стало с их теперь уже бывшим домом. А потом погорельцы разошлись кто куда. Котовы ночевать пошли к тетке, и с этого момента началась история их мытарств, когда мать-одиночка с тремя детьми осталась на улице.
Они и до этого жили так себе, находясь на учете как малоимущая семья. При этом Людмила «не пила и не гуляла», работала в кафе, а квартиру купила в этом деревянном многоквартирном доме в 2014 году, вложив в него материнский капитал. Прежние хозяева, правда, скрыли, что дом был признан аварийным еще в 2011 году, а Людмила не проверила.
После пожара джидинские власти не нашли ничего лучше кроме как предложить отремонтировать остатки дома, вызвав бурное возмущение жильцов. Они даже скинулись на независимую экспертизу, которая вынесла вердикт, что дом восстановлению не подлежит. И его снесли. К слову, на его месте уже давно был пустырь, а счета за коммунальные услуги все еще продолжали поступать его бывшим жильцам.
Омбудсмены есть, а защитить некому
Людмила не сразу поняла, что рассказывать о своих бедах чиновникам нужно только на бумаге, в официальном заявлении. По простоте душевной первое время она просто рассказывала власть имущим о своих бедах, но четких ответов ни от кого не получала.
Ходила Людмила и к депутату Государственной Думы Николаю Будуеву.
- Он принимал в филармонии, выслушал меня, перенаправил к своему помощнику, я ходила к нему, но он нам ничем не помог, - говорит жительница села.
В 2017 году Людмила уже обращалась на прием в администрацию главы республики, где ее вопрос переадресовали в Минсоцзащиту и администрацию Джидинского района.
В отчаянии, не понимая, как ей дальше жить, мать троих детей пошла на прием к уполномоченному по правам человека Юлии Жамбаловой.
- Я написала заявление, что нуждаюсь в жилье, так как у меня сгорел дом. Мне пришло письмо, что, поскольку живу в деревне и мне нет 35 лет, могу участвовать в подпрограмме «Развитие жилищного строительства в Республике Бурятия». По квадратным метрам на меня и троих детей я должна купить дом, который стоит примерно миллион, только тогда 35% от суммы выплатит государство. Все хорошо, но где возьму 650 тыс.? – вопрошает Людмила.
Обращалась она и к уполномоченному по правам ребенка Татьяне Вежевич: «Просила о помощи, потому что из района мы уехали и жить нам было негде и не на что. После длительного рассмотрения мне пришел ответ, что детей на первое время можно сдать в реабилитационный центр по улице Шульца. Но это же не решит проблемы!».
Все уполномоченные – и Татьяна Вежевич, и Юлия Жамбалова - перенаправили вопрос для решения в администрацию Джидинского района и успокоились. Тем временем ситуация не двигалась с места. Минсоцзащиты Бурятии в мае 2017 года лишь отписалось, что уже выделило материальную помощь в размере 40 тыс. рублей – по 10 тыс. на каждого члена семьи.
- Летом 2017 года нас, погорельцев, собрали в администрации Джидинского района и посоветовали встать в очередь на улучшение жилищных условий, что я и сделала, - продолжает Людмила.
Только непонятно, почему администрация не сделала этого сразу, а только спустя два года после пожара.
Лишить материнства
- Сейчас живу в городе, подрабатываю – то прибираюсь у кого-то, то окна мою. Старший сын учится в третьем классе, второй - в первом, а с младшим сижу дома, потому что в садик нас без прописки не берут. В Джиде же у нас нет ни жилья, ни работы, там у меня детей просто отберут, ведь им без дома нельзя, - рассказывает о своей жизни Людмила.
Кстати, после пожара органы опеки Джидинского района действительно поставили вопрос: либо Людмила добровольно сдает детей в реабилитационный центр «Баяр», либо ее лишают материнства. От перспективы лишиться еще и детей после того, как она лишилась крова, женщина впала в отчаяние. Фактически ее принудили отдать детей в реабилитационный центр. Через полгода разрешили забрать детей, и семья вновь была на распутье. Помыкавшись, погорельцы уехали в город.
За то время, которое Людмила живет без дома, она поняла одно: в этом государстве люди никому не нужны, и всем наплевать на судьбу одинокой матери с тремя детьми: «Чиновники делают так, как им удобно, ответы дают, по сути ничего не решая. Всем все равно. Даже акт о пожаре и о том, что дом был признан аварийным, я выбила с трудом – пришлось ругаться и требовать. Детское пособие на троих детей с доплатой за многодетность – 1,5 тысячи рублей, на хлеб только его и хватает.
Последняя надежда
Осенью 2018 года Людмила со всем ворохом ответов, наконец, обратилась в прокуратуру Республики Бурятия. Оттуда дело передали в прокуратуру Джидинского района. И, о чудо! 18 февраля 2019 года, после того, как делом занялась прокуратура, вдруг выяснилось, что государство им что-то все-таки должно.
Сотрудники прокуратуры усмотрели факт нарушения жилищных прав погорельцев администрацией села Петропавловское. Из всех ответов, что были даны Людмиле прежде, прокуратура единственная вспомнила о существовании законов, защищающих право людей на жилище. Так, согласно Конституции РФ и Жилищному кодексу, органы государственной власти и органы местного самоуправления должны предоставить погорельцам жилье бесплатно или за доступную плату из государственных, муниципальных и других жилищных фондов в соответствии с установленными законом нормами.
Поскольку дом Котовых был полностью уничтожен, жилье по договору социального найма должно было быть предоставлено вне очереди. Когда делом занялась прокуратура, джидинские власти, наконец, нашли Людмиле вариант – квартиру социального найма в аварийном доме и предложили поселиться там. Заселяться в него женщина не хочет, считая, что от нее просто вновь хотят избавиться, лишь формально уладив вопрос.
- Я не хочу снова жить в аварийном доме. У нас хоть ванна и туалет были, а тут… Им лишь бы формально выполнить предписания прокуратуры, заселить нас абы куда, а как мы там жить будем - никого не волнует, - взволнованно говорит Людмила.
Проблемы властей, а не погорельцев
Если раньше в стране действовало постановление правительства РФ №937, по которому погорельцы могли рассчитывать на помощь от государства в размере стоимости жилья, то теперь данный документ утратил силу. Решать судьбу жильцов сгоревшего дома и семьи Котовых будет суд.
Откуда администрация Джидинского района должна взять средства, чтобы обеспечить жильем погорельцев? Именно такой вопрос ставился раньше перед пострадавшими. Мол, у нас нет ни денег, ни жилья социального найма. В Бурятии такого жилья в принципе не осталось, поэтому и нечего предоставлять.
Но, как выясняется, на самом деле отсутствие достаточного финансирования на указанные цели не может служить основанием для отказа нуждающимся в жилье. И по схожему делу уже существует решение Сыктывкарского городского суда Республики Коми от 18.07.2017 по делу № 2-6316/2017.
Администрация сама обязана вносить или направлять предложение о выделении ей бюджетных ассигнований на осуществление соответствующих полномочий. Доводы о недостаточности средств местного бюджета и отсутствие свободных жилых помещений судами не принимаются. И это также подтверждено решением Новодвинского суда Архангельской области от 21.07.2017 по делу № 12-76/2017.
Вместо эпилога
Казалось бы, мораль сей басни такова: страхуйте свое жилье сами, чтобы не оказаться на улице в случае непредвиденных обстоятельств. Но не все так просто. Конечно, государство хочет переложить ответственность на самих граждан. В 2015 году в Государственную Думу правительством был даже внесен законопроект об обязательном страховании жилья. И он уже был принят в первом чтении, когда поправки в него внес Минфин. В итоге сегодня страхование недвижимости по-прежнему остается добровольным.
Однако такая уж панацея – страхование? По данным Счетной палаты РФ, более половины россиян не доверяют страхованию, потому что получить выплаты по нему очень непросто. Кроме того, страховка в результате покрывает лишь малую часть того, что утрачено. Да, это лучше, чем ничего, но есть немало нюансов, позволяющих страховщикам избежать выплат вообще.
Например, страховая компания может не платить, если пожар стал следствием детской шалости. В судах постоянно рассматриваются иски к страховым компаниям, да и платить страховые взносы для большинства непосильная нагрузка, идущая рядом с неподъемными платежами за ЖКХ.
Так что государству еще предстоит решить, можно ли сбросить со счетов своих граждан. Включая многодетные семьи, которые вынуждены сами справляться с обрушившейся на них бедой после того, как они и так потеряли самое дорогое, что у них было, – дом.
Диляра Батудаева, «Номер один».
