Леонид Потапов: «Я - человек системный»
Первый президент Бурятии о пандемии, Цыденове и о грустном
Первому всенародно избранному президенту Бурятии Леониду Васильевичу Потапову 4 июля исполняется 85 лет. После ухода на заслуженный отдых он стал человеком малопубличным, предпочитая академическую тишину своего кабинета в Президиуме Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН. Хотя и здесь телефон не молчит, и посетители бывают часто.
Леонид Васильевич возглавлял республику в общей сложности 17 лет. В апреле 1990 года он был избран первым секретарем Бурятского областного комитета КПСС. В октябре 1991 года на сессии Верховного Совета Бурятской ССР избирается председателем Верховного Совета республики, тогда высшего органа власти региона. А с 1994 года трижды побеждает на выборах президента Бурятии, работая на этом посту до июля 2007 года. Сложный путь для любого руководителя. Одни «лихие» 90-е чего стоили - с их кризисами, митингами, дефолтами. Однако пост президента Потапову раз за разом доверяли избиратели во всегда сложной конкурентной предвыборной борьбе. В канун юбилея поздравлять нельзя, поэтому «Номер один» решил просто поинтересоваться у Леонида Васильевича его оценками сегодняшней ситуации в республике.
«Мы ближе к Дальнему…»
- Вы приняли участие во всероссийском голосовании по поправкам в Конституцию страны?
- Да, проголосовал за поправки. Они возражений не вызывают. Не скрою и еще один мотив. Откровенно должен сказать, что В. В. Путина глубоко уважаю, он меня в свое время поддержал. Поэтому и я не поддержать его инициативу не мог. Поправки продуманы. Внесение их своевременно. Другой вопрос, обнуление президентского срока Владимира Владимировича. Именно эта поправка вызвала много споров. Однако обнуление не гарантирует автоматического выдвижения, а уже тем более переизбрания. Полагаю, он сам подумает и примет правильное решение.
- Владимир Путин подписал указ, включив Бурятию и Забайкальский край в состав Дальневосточного федерального округа, в ноябре 2018 года. Помнится, Вы позитивно оценили это событие, так как давно говорили о том, что два региона Забайкалья по своим социально-экономическим параметрам и особенностям гораздо ближе к Дальнему Востоку, нежели к Сибири. Интеграция в новый федеральный округ Бурятии идет. Как оцениваете этот процесс?
- Да, я говорил о «дальневосточном» месте Бурятии в экономическом районировании СССР и позже - России. Причем говорил о том, что мы вместе с Забайкальем как бы «потерялись» между Восточной Сибирью и Дальним Востоком. Как только речь заходила о больших программах, нас не было ни там, ни там. Много раз рассказывал и готов повторить. Я еще с Андреем Урупхеевичем Модогоевым, поддерживавшим меня в этом вопросе, ходил к председателю Госплана СССР Николаю Константиновичу Байбакову с просьбой выделить Забайкалье в отдельный экономический район. Он отказал нам в этом, но в принятии постановления по комплексному развитию Бурятии на 1991-1995 годы и до 2000 года помог.
Позже после распада СССР удалось включиться сразу в две ассоциации - «Дальний Восток и Забайкалье» и «Сибирское соглашение». Пытались участвовать в программах развития и Сибири, и Дальнего Востока. А еще позднее при поддержке Бориса Николаевича Ельцина была разработана программа социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья. Я убедил Бориса Ельцина и Виктора Черномырдина принять и отдельное постановление по социально-экономическому развитию Бурятии. Оно было принято.
Потом такой подход поддержал Владимир Владимирович Путин. Бурятия вошла в программу социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья на 2008-2013 годы с 18 крупными объектами и объемом финансирования более 30 млрд рублей. Это мост через Селенгу, взлетно-посадочная полоса, строительство Русского драматического театра и реконструкция Оперного, больницы, ФСК, Центр тибетской медицины и т.д. Большинство из них уже построены.
И сейчас вхождение в Дальневосточный федеральный округ оправдывается. Решение правильное. По хозяйственным связям и мы, и Забайкальский край так и остались ближе к Дальнему Востоку.
- После того как Бурятия вошла в ДФО, началось гораздо более активное финансирование социально-экономических программ. Было много опасений, что республика не справится с освоением средств…
- Насколько я понимаю, справляемся. Хватает сил и мощностей. Объекты строятся, сдаются. Полагаю, надо активнее осваивать те возможности, которые дает программа «Дальневосточный гектар». Это очень правильное решение принято. Земля должна работать, а не зарастать полынью и бурьяном.
Позиция – рецепт от оппозиции
- Вы очень долгое время оставались единственным всенародно избранным президентом республики даже после ухода на заслуженный отдых. Сейчас у нас вновь всенародно избранный глава региона Алексей Цыденов. Однако, едва начав работать, он часто становится объектом критики, появилась довольно жесткая оппозиция. Новый глава не справляется?
- Критика была и будет. Я его деятельность оцениваю нормально. Он транспортник, железнодорожник, каковым был в свое время и я. В этой отрасли своя специфика работы. А здесь новый регион для него, другие и новые проблемы. А выстраивает он подходы к работе, на мой взгляд, правильно. Я бы пожелал ему быть системным человеком, так как сам всегда старался быть таковым. Это значит владеть средствами и методами для достижения целей и выстроить систему управления социально-экономическим развитием Бурятии. Уверен, у него получится.
- И все-таки, что касается оппозиции, которую сейчас олицетворяет КПРФ и лидер ее республиканской организации Вячеслав Мархаев…
- Что касается оппозиции, рецепт всегда один. Системно выстраивать свою работу и объяснять свою позицию людям. Что происходит в КПРФ, детально я не знаю, ведь Вячеслав Мархаев в свое время настоял на моем исключении из КПРФ. Я думаю, этот его шаг не был правильным. Формальным поводом послужило то, что Владимир Путин попросил меня быть его доверенным лицом на предстоящих президентских выборах. Я согласился, так как считал его достойным кандидатом. Дело уже прошлое. А сейчас я просто не вижу у БРО КПРФ позитивной программы социально-экономического развития республики. Пусть она будет альтернативная, но программа. Без этого политика превращается, увы, в политиканство. Это не к лицу серьезной оппозиционной партии.
«Лихие» 90-е были сложнее пандемии
- Ситуация в экономике, вызванная коронавирусом, чем-то напоминает экономический кризис 90-х годов. Тогда было тяжелее или сейчас?
- Думаю, тогда было тяжелее. Начался резкий слом социалистической системы экономики, и был выбран самый плохой путь «шоковой терапии» - в пользу рынка вместо реформирования продуманного. Это было ошибкой, за которую пришлось платить большую цену людям. Пенсии задерживали, бюджетникам по четыре-пять месяцев не платили заработную плату: учителям, врачам. Нынешний кризис, вызванный «антиковидными» ограничениями, страна встретила все-таки с другой экономикой, значительно окрепшей, имеющей резервы. Находятся деньги на выплату различных форм поддержки населению, бизнесу. Конечно, хотелось, чтобы помощи было больше. Конечно, сильно пострадал малый бизнес. И все-таки такой разрухи и такого дефицита финансов, которые были в 90-х, нет.
- При этом те меры, которые готовятся в экономическом секторе, все-таки называются планом восстановления экономики…
- Значит, есть признание глубины проблем, ведь на многие вещи явно нужно взглянуть иначе. И, в первую очередь, на степень государственного регулирования в социально-экономической сфере. Систему здравоохранения, например, пришлось срочно разворачивать в сторону новых вызовов. И это по силам только государству, которое долго шло по пути всякого рода «оптимизаций» бюджетной сферы. А проще говоря, пыталось максимально сбросить с себя ее финансирование.
- Кризис высветил актуальность усиления государственного управления?
- Точнее сказать, актуальность поиска правильного сочетания государственной и частной собственности. Это гораздо раньше нас поняли китайцы. В итоге КНР сейчас претендует на роль первой экономики мира. И, кстати, Китай, первым столкнувшись с коронавирусом, жестко купировал COVID-19, показав, как может эффективно работать государство в таких условиях. Полагаю, президент России занял в этом плане правильную позицию, выбрав меры жесткие, но не доводя их до полувоенного положения.
Думаю, это актуально для России. Если мы найдем правильный баланс частной собственности и госуправления, то переживем и эти тяжелые времена.
Все лучшее связано с заводом
- Чем Вы занимаетесь сейчас?
- У меня все по-прежнему много лет. Работаю ведущим научным сотрудником в отделе региональных экономических исследований при Президиуме Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН, доктор экономических наук, профессор. Занимаюсь вопросами комплексного государственного стратегического планирования и программирования, социально-экономического развития. Сам выбрал это направление.
- Уже 4 июля Вы отметите свой 85-летний юбилей. Оглядываясь назад, какие годы можете назвать самыми лучшими в своей жизни, а какие события самыми грустными?
- Самые счастливые дни для меня – это работа на родном ЛВРЗ, где я хотел внедрить автоматическую систему управления предприятием. Но вызвал меня к себе первый секретарь Бурятского обкома КПСС Андрей Урупхеевич Модогоев и объявил о моем переводе в обком: «Если не дашь согласие, всю жизнь испорчу». Пришлось сказать, что согласен. Но попросил: «Если не получится, на завод верните». Он пообещал: «Вернем директором, иди и жене ничего не говори пока».
Вот это и было для меня самое грустное – покинул завод. Я его любил. Не представлял жизни без него. Мне нравилось быть среди рабочего класса, среди простых людей, ведь сам из простой семьи.
- Как будете отмечать юбилей, если не секрет?
- Какой тут секрет. Человек 20 соберу, близких самых. Совсем не отметить нельзя, а большие мероприятия, включая юбилеи, пока запрещены. Будем соблюдать требования медиков. Сделаю все правильно.
Беседовал Алексей Субботин, «Номер один».
Леонид Васильевич возглавлял республику в общей сложности 17 лет. В апреле 1990 года он был избран первым секретарем Бурятского областного комитета КПСС. В октябре 1991 года на сессии Верховного Совета Бурятской ССР избирается председателем Верховного Совета республики, тогда высшего органа власти региона. А с 1994 года трижды побеждает на выборах президента Бурятии, работая на этом посту до июля 2007 года. Сложный путь для любого руководителя. Одни «лихие» 90-е чего стоили - с их кризисами, митингами, дефолтами. Однако пост президента Потапову раз за разом доверяли избиратели во всегда сложной конкурентной предвыборной борьбе. В канун юбилея поздравлять нельзя, поэтому «Номер один» решил просто поинтересоваться у Леонида Васильевича его оценками сегодняшней ситуации в республике.
«Мы ближе к Дальнему…»
- Вы приняли участие во всероссийском голосовании по поправкам в Конституцию страны?
- Да, проголосовал за поправки. Они возражений не вызывают. Не скрою и еще один мотив. Откровенно должен сказать, что В. В. Путина глубоко уважаю, он меня в свое время поддержал. Поэтому и я не поддержать его инициативу не мог. Поправки продуманы. Внесение их своевременно. Другой вопрос, обнуление президентского срока Владимира Владимировича. Именно эта поправка вызвала много споров. Однако обнуление не гарантирует автоматического выдвижения, а уже тем более переизбрания. Полагаю, он сам подумает и примет правильное решение.
- Владимир Путин подписал указ, включив Бурятию и Забайкальский край в состав Дальневосточного федерального округа, в ноябре 2018 года. Помнится, Вы позитивно оценили это событие, так как давно говорили о том, что два региона Забайкалья по своим социально-экономическим параметрам и особенностям гораздо ближе к Дальнему Востоку, нежели к Сибири. Интеграция в новый федеральный округ Бурятии идет. Как оцениваете этот процесс?
- Да, я говорил о «дальневосточном» месте Бурятии в экономическом районировании СССР и позже - России. Причем говорил о том, что мы вместе с Забайкальем как бы «потерялись» между Восточной Сибирью и Дальним Востоком. Как только речь заходила о больших программах, нас не было ни там, ни там. Много раз рассказывал и готов повторить. Я еще с Андреем Урупхеевичем Модогоевым, поддерживавшим меня в этом вопросе, ходил к председателю Госплана СССР Николаю Константиновичу Байбакову с просьбой выделить Забайкалье в отдельный экономический район. Он отказал нам в этом, но в принятии постановления по комплексному развитию Бурятии на 1991-1995 годы и до 2000 года помог.
Позже после распада СССР удалось включиться сразу в две ассоциации - «Дальний Восток и Забайкалье» и «Сибирское соглашение». Пытались участвовать в программах развития и Сибири, и Дальнего Востока. А еще позднее при поддержке Бориса Николаевича Ельцина была разработана программа социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья. Я убедил Бориса Ельцина и Виктора Черномырдина принять и отдельное постановление по социально-экономическому развитию Бурятии. Оно было принято.
Потом такой подход поддержал Владимир Владимирович Путин. Бурятия вошла в программу социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья на 2008-2013 годы с 18 крупными объектами и объемом финансирования более 30 млрд рублей. Это мост через Селенгу, взлетно-посадочная полоса, строительство Русского драматического театра и реконструкция Оперного, больницы, ФСК, Центр тибетской медицины и т.д. Большинство из них уже построены.
И сейчас вхождение в Дальневосточный федеральный округ оправдывается. Решение правильное. По хозяйственным связям и мы, и Забайкальский край так и остались ближе к Дальнему Востоку.
- После того как Бурятия вошла в ДФО, началось гораздо более активное финансирование социально-экономических программ. Было много опасений, что республика не справится с освоением средств…
- Насколько я понимаю, справляемся. Хватает сил и мощностей. Объекты строятся, сдаются. Полагаю, надо активнее осваивать те возможности, которые дает программа «Дальневосточный гектар». Это очень правильное решение принято. Земля должна работать, а не зарастать полынью и бурьяном.
Позиция – рецепт от оппозиции
- Вы очень долгое время оставались единственным всенародно избранным президентом республики даже после ухода на заслуженный отдых. Сейчас у нас вновь всенародно избранный глава региона Алексей Цыденов. Однако, едва начав работать, он часто становится объектом критики, появилась довольно жесткая оппозиция. Новый глава не справляется?
- Критика была и будет. Я его деятельность оцениваю нормально. Он транспортник, железнодорожник, каковым был в свое время и я. В этой отрасли своя специфика работы. А здесь новый регион для него, другие и новые проблемы. А выстраивает он подходы к работе, на мой взгляд, правильно. Я бы пожелал ему быть системным человеком, так как сам всегда старался быть таковым. Это значит владеть средствами и методами для достижения целей и выстроить систему управления социально-экономическим развитием Бурятии. Уверен, у него получится.
- И все-таки, что касается оппозиции, которую сейчас олицетворяет КПРФ и лидер ее республиканской организации Вячеслав Мархаев…
- Что касается оппозиции, рецепт всегда один. Системно выстраивать свою работу и объяснять свою позицию людям. Что происходит в КПРФ, детально я не знаю, ведь Вячеслав Мархаев в свое время настоял на моем исключении из КПРФ. Я думаю, этот его шаг не был правильным. Формальным поводом послужило то, что Владимир Путин попросил меня быть его доверенным лицом на предстоящих президентских выборах. Я согласился, так как считал его достойным кандидатом. Дело уже прошлое. А сейчас я просто не вижу у БРО КПРФ позитивной программы социально-экономического развития республики. Пусть она будет альтернативная, но программа. Без этого политика превращается, увы, в политиканство. Это не к лицу серьезной оппозиционной партии.
«Лихие» 90-е были сложнее пандемии
- Ситуация в экономике, вызванная коронавирусом, чем-то напоминает экономический кризис 90-х годов. Тогда было тяжелее или сейчас?
- Думаю, тогда было тяжелее. Начался резкий слом социалистической системы экономики, и был выбран самый плохой путь «шоковой терапии» - в пользу рынка вместо реформирования продуманного. Это было ошибкой, за которую пришлось платить большую цену людям. Пенсии задерживали, бюджетникам по четыре-пять месяцев не платили заработную плату: учителям, врачам. Нынешний кризис, вызванный «антиковидными» ограничениями, страна встретила все-таки с другой экономикой, значительно окрепшей, имеющей резервы. Находятся деньги на выплату различных форм поддержки населению, бизнесу. Конечно, хотелось, чтобы помощи было больше. Конечно, сильно пострадал малый бизнес. И все-таки такой разрухи и такого дефицита финансов, которые были в 90-х, нет.
- При этом те меры, которые готовятся в экономическом секторе, все-таки называются планом восстановления экономики…
- Значит, есть признание глубины проблем, ведь на многие вещи явно нужно взглянуть иначе. И, в первую очередь, на степень государственного регулирования в социально-экономической сфере. Систему здравоохранения, например, пришлось срочно разворачивать в сторону новых вызовов. И это по силам только государству, которое долго шло по пути всякого рода «оптимизаций» бюджетной сферы. А проще говоря, пыталось максимально сбросить с себя ее финансирование.
- Кризис высветил актуальность усиления государственного управления?
- Точнее сказать, актуальность поиска правильного сочетания государственной и частной собственности. Это гораздо раньше нас поняли китайцы. В итоге КНР сейчас претендует на роль первой экономики мира. И, кстати, Китай, первым столкнувшись с коронавирусом, жестко купировал COVID-19, показав, как может эффективно работать государство в таких условиях. Полагаю, президент России занял в этом плане правильную позицию, выбрав меры жесткие, но не доводя их до полувоенного положения.
Думаю, это актуально для России. Если мы найдем правильный баланс частной собственности и госуправления, то переживем и эти тяжелые времена.
Все лучшее связано с заводом
- Чем Вы занимаетесь сейчас?
- У меня все по-прежнему много лет. Работаю ведущим научным сотрудником в отделе региональных экономических исследований при Президиуме Бурятского научного центра Сибирского отделения РАН, доктор экономических наук, профессор. Занимаюсь вопросами комплексного государственного стратегического планирования и программирования, социально-экономического развития. Сам выбрал это направление.
- Уже 4 июля Вы отметите свой 85-летний юбилей. Оглядываясь назад, какие годы можете назвать самыми лучшими в своей жизни, а какие события самыми грустными?
- Самые счастливые дни для меня – это работа на родном ЛВРЗ, где я хотел внедрить автоматическую систему управления предприятием. Но вызвал меня к себе первый секретарь Бурятского обкома КПСС Андрей Урупхеевич Модогоев и объявил о моем переводе в обком: «Если не дашь согласие, всю жизнь испорчу». Пришлось сказать, что согласен. Но попросил: «Если не получится, на завод верните». Он пообещал: «Вернем директором, иди и жене ничего не говори пока».
Вот это и было для меня самое грустное – покинул завод. Я его любил. Не представлял жизни без него. Мне нравилось быть среди рабочего класса, среди простых людей, ведь сам из простой семьи.
- Как будете отмечать юбилей, если не секрет?
- Какой тут секрет. Человек 20 соберу, близких самых. Совсем не отметить нельзя, а большие мероприятия, включая юбилеи, пока запрещены. Будем соблюдать требования медиков. Сделаю все правильно.
Беседовал Алексей Субботин, «Номер один».
