Постояльцы собачьих отелей
Как прокурор поспорил с чиновниками из-за приютов для бродячих животных
Изъеденные собаками тела детей и старушек не только врезались в память улан-удэнцев, но и породили в них страх и желание почувствовать себя в безопасности. Причем «собачий» вопрос беспокоит не только рядовых граждан, но и прокуратуру. Один из таковых бросился в атаку, призывая чиновников одуматься и построить полноценный приют для собак, чтобы все было как у людей, по закону.
Война народная
Любая инициатива, хорошая ли, плохая, может запросто утонуть в море бюрократии. И речь не только про Бурятию – так живет вся Россия. Заволокитить можно все: от законного требования вернуть украденные из бюджета деньги до наказания политика, сбившего насмерть человека.
«Собачий» вопрос, похоже, постигла та же участь. И он потихоньку утопает в судебном болоте.
Немного истории. В России приняли закон, по которому собак, хоть и бродячих, убивать нельзя. Даже если нападают. Даже если обгладывают старушек заживо, как случилось недавно в селе Шэнэ-Буса. Вместо «песьего геноцида» федеральные власти приказали помещать отловленных животных в приюты. Тех, что добрые, – стерилизовать и отправлять откуда взяли. Тех, что злые и норовят напасть, – держать до конца. До самого конца. Что немаловажно, естественного.
Так уж совпало, что новые правила, проповедующие европейский гуманизм, начали работать в разгар «собачьей войны» в Бурятии. Псы раз за разом устраивали нападения то на ребенка, то на девушку, то на старушку. Тем самым провоцируя сначала население, требовавшее от региональных и местных властей защиты. Потом эти самые власти, в свою очередь, требовавали у федералов лицензии на убийство четвероногих. Но дальше дело не пошло – Госдума, на чьих плечах лежит ответственность за правила обращения с животными, осталась гуманна.
Тогда встал вопрос: где содержать отловленных собак, которых «казнить нельзя, помиловать»? Тут власти вспомнили про зоозащитников. У них и приюты, и желание спасти собак. В общем, весь набор. По крайней мере, так думают чиновники.
По-другому мыслит прокурор Октябрьского района Улан-Удэ. Взглянув на количество собак, потом на количество мест в приютах, на требования закона к организации таких приютов, он (наверное) укоризненно покачал головой и понес в суд исковое заявление. Суть его такова: обязать чиновников построить большой, соответствующий всем требованиям приют, в котором свободно разместятся все четвероногие, оставшиеся без опеки хозяев.
Хата с краю
Прокурор обратился в суд «в интересах неопределенного круга лиц», под которым подразумеваются боящиеся ходить по кишащим собаками улицам улан-удэнцы. В суде прокурор требовал: от правительства – обеспечить мэрию столицы ресурсами (финансовыми) для создания муниципального приюта для животных. От мэрии – воспользоваться этой возможностью.
Человек в «тяжелых» погонах ссылался на проверку, проведенную его ведомством. Точнее, на ее удручающие результаты. Вердикт простой: нормального приюта в столице нет. А это чревато.
«Отсутствие приюта… свидетельствует о нарушении принципа гуманности по отношению к безнадзорным животным, об отсутствии возможности оказания помощи животным, находящимся в опасном для их жизни состоянии, и возврата потерявшихся животных владельцам. Непринятие действенных мер органами местного самоуправления по организации проведения на территории Улан-Удэ указанных мероприятий нарушает права неопределенного круга лиц на создание благоприятной окружающей среды, обеспечение благоприятных условий жизнедеятельности человека», - привычным для чиновников и судей канцелярским языком излагал прокурор.
В общем, страдают и люди, и собаки, а значит, надо что-то делать. Для чего нужны, во-первых, деньги, во-вторых – время и усилия.
Неизвестно, чего именно не хватает чиновникам, но сухое и твердое требование прокурора они восприняли с холодным недовольством. В суде правительство Бурятии, мэрия Улан-Удэ и Управление ветеринарии сошлись во мнении: в иске надо отказать.
«У органа местного самоуправления отсутствуют полномочия по созданию муниципальных приютов для животных», - прокомментировала суду представитель мэрии. Что в переводе с канцелярского значит: «Это не наше дело».
Избыток гуманизма
Суд, проникнувшись словами о бедности городского бюджета и об отсутствии в законе конкретного требования о том, что именно мэрия обязана строить приюты, вынес вердикт не в пользу прокурора.
«Поскольку администрации ... не предоставлялись материальные ресурсы и финансовые средства на создание мест содержания животных, орган местного самоуправления не может нести ответственность за это», - говорится в решении Советского суда Улан-Удэ.
Далее формальный перечень оснований, почему ни мэрию, ни правительство нельзя заставить построить приют.
«Указание прокурором на нарушение принципа гуманности по отношению к животным обоснованность иска не подтверждает, также прокурором не представлено доказательств тому, что этот принцип нарушен ответчиками», - говорит суд. Видимо, прокурору для пущей убедительности нужно было притащить на заседание истерзанные трупы собак, которые зоозащитники находят время от времени в городских канавах. Чтобы наглядно показать, как работают в Улан-Удэ «принципы гуманизма».
Новый круг
Судебные баталии подобного масштаба редко заканчиваются одним раундом. Ударив в условный гонг, прокурор подал апелляционную жалобу, требуя «собачьей» справедливости уже в Верховном суде.
«На территории Улан-Удэ расположены два частных приюта, деятельность которых осуществляется только за счет средств добровольных пожертвований, что является недостаточным для содержания отловленных животных без владельцев», - зашел он издалека.
Далее рассказал все то же, что и в своем первом иске, но с нюансами, разрушающими стратегию правительства и мэрии.
Если коротко: пока мэрия хвалится тем, что заключает контракты на отлов собак, четвероногие «друзья» человека продолжают нападать. А значит, «работа по обращению с безнадзорными животными организована ненадлежаще».
По закону мэрия обязана не только упорядочить отлов зубастых стай, но и обеспечить их содержание, вакцинацию, стерилизацию, чипирование… Но как это сделать, если нет приюта?
«Организации, с которыми заключены муниципальные контракты, приютами для содержания животных не владеют, обеспечить исполнение соглашения в этой части не имеют возможности. Муниципальный приют на территории города также отсутствует», - убеждал прокурор судей Верховного суда.
Давай заново!
Судьи согласились: приюта нет. Согласились и с доводами суда первой инстанции – что мэрия не уполномочена. Но задались вопросом - а кто уполномочен? Ответ – Управление ветеринарии. Так почему не потребовать у них?
Все гениальное просто, и «верхушка», придя к очевидному выводу, отменила решение суда первой инстанции, отправив его обратно. Чтобы судьи рангом пониже, а также прокуроры и чиновники заставили уже ветеринаров строить собачьи гостиницы.
Какая разница, кто будет строить? Формально – большая. По факту – никакой. Деньги придется найти в том же отощалом бурятском бюджете, их разыграют на той же электронной платформе госзакупок, а в итоге строительством займется некая компания.
Что же в итоге? Пока «собачий» вопрос купается в бюрократических формальностях, а чиновники играют в политические салочки, улан-удэнцам по-прежнему страшно ходить по улицам. Сколько еще продлятся суды, прежде чем власти поймут: приют и правда нужен.
Станислав Сергеев, «Номер один».
Война народная
Любая инициатива, хорошая ли, плохая, может запросто утонуть в море бюрократии. И речь не только про Бурятию – так живет вся Россия. Заволокитить можно все: от законного требования вернуть украденные из бюджета деньги до наказания политика, сбившего насмерть человека.
«Собачий» вопрос, похоже, постигла та же участь. И он потихоньку утопает в судебном болоте.
Немного истории. В России приняли закон, по которому собак, хоть и бродячих, убивать нельзя. Даже если нападают. Даже если обгладывают старушек заживо, как случилось недавно в селе Шэнэ-Буса. Вместо «песьего геноцида» федеральные власти приказали помещать отловленных животных в приюты. Тех, что добрые, – стерилизовать и отправлять откуда взяли. Тех, что злые и норовят напасть, – держать до конца. До самого конца. Что немаловажно, естественного.
Так уж совпало, что новые правила, проповедующие европейский гуманизм, начали работать в разгар «собачьей войны» в Бурятии. Псы раз за разом устраивали нападения то на ребенка, то на девушку, то на старушку. Тем самым провоцируя сначала население, требовавшее от региональных и местных властей защиты. Потом эти самые власти, в свою очередь, требовавали у федералов лицензии на убийство четвероногих. Но дальше дело не пошло – Госдума, на чьих плечах лежит ответственность за правила обращения с животными, осталась гуманна.
Тогда встал вопрос: где содержать отловленных собак, которых «казнить нельзя, помиловать»? Тут власти вспомнили про зоозащитников. У них и приюты, и желание спасти собак. В общем, весь набор. По крайней мере, так думают чиновники.
По-другому мыслит прокурор Октябрьского района Улан-Удэ. Взглянув на количество собак, потом на количество мест в приютах, на требования закона к организации таких приютов, он (наверное) укоризненно покачал головой и понес в суд исковое заявление. Суть его такова: обязать чиновников построить большой, соответствующий всем требованиям приют, в котором свободно разместятся все четвероногие, оставшиеся без опеки хозяев.
Хата с краю
Прокурор обратился в суд «в интересах неопределенного круга лиц», под которым подразумеваются боящиеся ходить по кишащим собаками улицам улан-удэнцы. В суде прокурор требовал: от правительства – обеспечить мэрию столицы ресурсами (финансовыми) для создания муниципального приюта для животных. От мэрии – воспользоваться этой возможностью.
Человек в «тяжелых» погонах ссылался на проверку, проведенную его ведомством. Точнее, на ее удручающие результаты. Вердикт простой: нормального приюта в столице нет. А это чревато.
«Отсутствие приюта… свидетельствует о нарушении принципа гуманности по отношению к безнадзорным животным, об отсутствии возможности оказания помощи животным, находящимся в опасном для их жизни состоянии, и возврата потерявшихся животных владельцам. Непринятие действенных мер органами местного самоуправления по организации проведения на территории Улан-Удэ указанных мероприятий нарушает права неопределенного круга лиц на создание благоприятной окружающей среды, обеспечение благоприятных условий жизнедеятельности человека», - привычным для чиновников и судей канцелярским языком излагал прокурор.
В общем, страдают и люди, и собаки, а значит, надо что-то делать. Для чего нужны, во-первых, деньги, во-вторых – время и усилия.
Неизвестно, чего именно не хватает чиновникам, но сухое и твердое требование прокурора они восприняли с холодным недовольством. В суде правительство Бурятии, мэрия Улан-Удэ и Управление ветеринарии сошлись во мнении: в иске надо отказать.
«У органа местного самоуправления отсутствуют полномочия по созданию муниципальных приютов для животных», - прокомментировала суду представитель мэрии. Что в переводе с канцелярского значит: «Это не наше дело».
Избыток гуманизма
Суд, проникнувшись словами о бедности городского бюджета и об отсутствии в законе конкретного требования о том, что именно мэрия обязана строить приюты, вынес вердикт не в пользу прокурора.
«Поскольку администрации ... не предоставлялись материальные ресурсы и финансовые средства на создание мест содержания животных, орган местного самоуправления не может нести ответственность за это», - говорится в решении Советского суда Улан-Удэ.
Далее формальный перечень оснований, почему ни мэрию, ни правительство нельзя заставить построить приют.
«Указание прокурором на нарушение принципа гуманности по отношению к животным обоснованность иска не подтверждает, также прокурором не представлено доказательств тому, что этот принцип нарушен ответчиками», - говорит суд. Видимо, прокурору для пущей убедительности нужно было притащить на заседание истерзанные трупы собак, которые зоозащитники находят время от времени в городских канавах. Чтобы наглядно показать, как работают в Улан-Удэ «принципы гуманизма».
Новый круг
Судебные баталии подобного масштаба редко заканчиваются одним раундом. Ударив в условный гонг, прокурор подал апелляционную жалобу, требуя «собачьей» справедливости уже в Верховном суде.
«На территории Улан-Удэ расположены два частных приюта, деятельность которых осуществляется только за счет средств добровольных пожертвований, что является недостаточным для содержания отловленных животных без владельцев», - зашел он издалека.
Далее рассказал все то же, что и в своем первом иске, но с нюансами, разрушающими стратегию правительства и мэрии.
Если коротко: пока мэрия хвалится тем, что заключает контракты на отлов собак, четвероногие «друзья» человека продолжают нападать. А значит, «работа по обращению с безнадзорными животными организована ненадлежаще».
По закону мэрия обязана не только упорядочить отлов зубастых стай, но и обеспечить их содержание, вакцинацию, стерилизацию, чипирование… Но как это сделать, если нет приюта?
«Организации, с которыми заключены муниципальные контракты, приютами для содержания животных не владеют, обеспечить исполнение соглашения в этой части не имеют возможности. Муниципальный приют на территории города также отсутствует», - убеждал прокурор судей Верховного суда.
Давай заново!
Судьи согласились: приюта нет. Согласились и с доводами суда первой инстанции – что мэрия не уполномочена. Но задались вопросом - а кто уполномочен? Ответ – Управление ветеринарии. Так почему не потребовать у них?
Все гениальное просто, и «верхушка», придя к очевидному выводу, отменила решение суда первой инстанции, отправив его обратно. Чтобы судьи рангом пониже, а также прокуроры и чиновники заставили уже ветеринаров строить собачьи гостиницы.
Какая разница, кто будет строить? Формально – большая. По факту – никакой. Деньги придется найти в том же отощалом бурятском бюджете, их разыграют на той же электронной платформе госзакупок, а в итоге строительством займется некая компания.
Что же в итоге? Пока «собачий» вопрос купается в бюрократических формальностях, а чиновники играют в политические салочки, улан-удэнцам по-прежнему страшно ходить по улицам. Сколько еще продлятся суды, прежде чем власти поймут: приют и правда нужен.
Станислав Сергеев, «Номер один».
