Скулшутинг: можно ли предотвратить вооруженные нападения на школы?
Трагедия, произошедшая в Казанской гимназии, вновь взволновала общество и вызвала множество вопросов о том, почему происходят нападения на школы, кто в этом виноват и что делать?
Проблема скулшутинга (school shooting - «школьная стрельба») возникла не сегодня, но ее масштабы до сих пор не определены. Что это за феномен и почему ребенок может напасть с оружием на детей, попробуем разобраться с кандидатом психологических наук Игорем Бадиевым.
Специфика преступления
- Игорь Валерьевич, о скулшутинге мы с вами беседовали после трагедии в школе в Сосновом Бору в январе 2018 года, когда вооруженный подросток с «коктейлем Молотова» и топором напал на учащихся седьмого класса. Сейчас мы снова возвращаемся в те переживания, и перед нами аналогичные вопросы – почему происходят нападения и можно ли их предотвратить?
- Страшная трагедия, произошедшая в Казани, к несчастью, не первая и не единственная. Вооруженные нападения на школы (скулшутинг), к сожалению, с некоторых пор стали частью жизни не только в России, но и во всем мире. Как ни парадоксально, проблема массовых убийств, несмотря на всю ее остроту и актуальность, достаточно мало исследуется.
В связи с последними событиями я решил погрузиться в научную литературу по поводу скулшутинга. В русскоязычных публикациях крайне мало статей по данной теме. Я буду опираться на одну из них, которая пытается комплексно подойти к данному вопросу, где анализируется множество других англоязычных статей. В статье «Массовые убийства в образовательных учреждениях. Механизмы, причины, профилактика» наши отечественные психологи Денис Давыдов и Кирилл Хломов провели очень подробный анализ и систематизацию этих явлений.
Наибольшую разработанность эта проблема получила в США, где зафиксировано больше всего подобных инцидентов, в России же этот вопрос практически не изучен. Для того чтобы оценить, насколько мы не понимаем масштабности явления скулшутинга, в статье приводятся такие данные: в период с 1999 по 2018 год во всем мире, по разным оценкам, произошло от 28 до 264 инцидентов. Представляете, какой разброс данных? Это значит, что мы не очень хорошо представляем, с чем имеем дело, что это за феномен, каков его размах, как его идентифицировать, выбелить среди других криминальных инцидентов.
По данным исследований, нападения на школы с применением оружия принципиально отличаются от всех других преступлений, например, от серийных убийств, террористических актов, бандитских разборок и т. п. Как правило, нападающий является либо учеником, либо бывшим учеником этого заведения, он приносит оружие в школу с конкретной целью - убить кого-то. Подчеркну, именно убить, не продемонстрировать, не напугать, не похвастаться оружием. Его жертвами, как правило, становятся лица случайные, не те, кто определены как его первоначальная цель. Это отличает данные преступления от тех, что совершаются на почве межличностных конфликтов. Именно поэтому создается впечатление иррациональности поведения нападавшего, которое может расцениваться как некий приступ безумия.
Итак, его жертвы не избирательны, и одна из особенностей - то, что действия нападающего очень демонстративны, ритуализированы и символичны. Поэтому нападающий не прячется, не пытается скрыться, изменить свою внешность, а действует максимально открыто, демонстрируя свое превосходство, исключительность, играя роль бога-вершителя. В подавляющем большинстве случаев нападающий не предполагает и не планирует свое собственное спасение. Не продумывает пути отхода, как он скроется и куда. Гораздо чаще предполагается либо добровольный уход из жизни, либо «с помощью» полицейских», либо гибель в перестрелке, либо, что редко, добровольная сдача.
Демонстративная символичность, по сути, является неким месседжем, сообщением, которое нападающий манифестирует. Поэтому очень часто непосредственно перед нападением он записывает видеообращение или оставляет записку о своих намерениях.
«Созревание» стрелка
По результатам многолетних исследований американских психологов, начатых после трагических событий в школе Колумбайн, признано, что не существует какого-то специфического психологического портрета нападавшего. То есть нельзя выделить отдельные личностные психологические черты, объединявшие всех нападающих.
- Хотя нам кажется, что все они очень похожи…
- Да, нападавшие действуют схожим образом, но у них нет общего психологического портрета. Его выделить невозможно, что очень сильно затрудняет превенции. То есть на сегодняшний день нет таких психологических методов и средств, которые бы сказали, что этот подросток совершит нападение, а вот этот нет. Это сделать невозможно не только и не столько в силу несовершенства психологических методов, сколько в силу отсутствия специфических психологических черт у нападавших.
Многие теории рассматривают проблему скулшутинга однобоко, но есть и попытки построения комплексных теорий. Например, американский исследователь Ньюман выделил пять необходимых, но недостаточных факторов, которые всегда присутствуют в школьных расстрелах, но их наличие недостаточно для того, чтобы данный инцидент произошел.
Во-первых, самоощущение самоизоляции у нападавшего. Он рассматривает себя в качестве изгоя. Второй фактор - наличие у него психологических трудностей или расстройств (необязательно заболеваний). Третий - распространенность сценариев насилия, когда в культуре имеются сценарии, где насилие является средством разрешения проблем. Кстати, в нашей культуре таких сценариев очень много. Вспомните, как учат многие родители своих детей, когда их обижают? Они говорят: «давай сдачу». Это и есть насильственный сценарий.
Далее четвертый фактор – это отсутствие системы выявления потенциальных стрелков в школе. Когда система в принципе не рассматривает и не предполагает, что может быть совершено какое-то нападение. И пятое – доступность оружия.
Американские психологи Левин и Макс выделили динамику того, как происходит «созревание» стрелка. Дело в том, что нападение на школу не происходит спонтанно, импульсивно, под действием порыва. Это всегда подготовленное действие, некоторое время созревающее.
Ученые выделили пять стадий накапливания деформации. На первой потенциальный стрелок находится в каком-то глубоком жизненном разочаровании, он не получает поддержки, что приводит его к социальной изоляции. Хроническая изоляция может длиться многие годы. Причем необязательно, что проблемы взаимоотношений с социумом видны со стороны. Часто семьи будущих стрелков характеризуются как благополучные.
Далее происходит острая деформация. Она заключается в том, что появляется некое травмирующее краткосрочное событие, причем неважно, является ли оно реальным или воображаемым. Это может быть все что угодно. Например, катализатором может стать ситуация публичного унижения, отвержение со стороны девушки. Острая деформация инициирует следующую стадию планирования. Здесь появляются фантазии о массовых убийствах. Причем они рассматриваются как мужское решение, как способ восстановления контроля. Далее происходит подключение волевого компонента, фантазии переходят в план, а в дальнейшем идет подготовка и его реализация.
Что поможет?
- Один из спорных сейчас вопросов – провоцируют ли компьютерные игры и фильмы агрессию в детях? Есть ли между ними прямая взаимосвязь?
- О влиянии компьютерных игр проведено не одно исследование, и никакой взаимосвязи с играми не выявлено. Наоборот, по данным исследований, обращение к продукции массмедиа, содержащей образы насилия, среди школьных стрелков было обычным в целом для молодых людей, а в некоторых случаях даже меньше. То есть исследования показали, что только 15% стрелков имели выраженный интерес к жестоким видеоиграм.
Однако здесь следует рассматривать более глубокий контекст. Важен не столько просматриваемый контент как таковой, сколько те самые культурные сценарии, связанные с культом насилия в обществе. Ценность насилия в культуре прямо коррелирует с уровнем агрессии. Интересно, что большое число школьных стрелков создавали контент, связанный с ценностью насилия в виде стихов, блога, видео.
- Неужели правы те, кто сейчас поручил провести классным руководителям анализ соцстраниц и тетрадей школьников? Будет ли это иметь действие?
- Анализ контента может дать очень ценную информацию. Проблема в том, что учителя не умеют этого делать. Они не знают, что нужно искать и каким образом анализировать. Одно дело, когда мальчишки увлекаются эстетикой вооружения, с удовольствием постят изображения автоматов, пистолетов и ножей. Другое – создание контента, где насилие является инструментальной ценностью. Как это отличить друг от друга? Неэксперт в этой области, обычный педагог, скорее всего, не сможет этого сделать. Что в результате может привести к тому, что под волну подозреваемых попадет много невинных, кто даже не думал о скулшутинге. Породит очередную волну отчуждение детей от взрослых, связанную с нарушением личных границ.
- Как вы думаете, что может помочь в предупреждении таких инцидентов? Может, следует усилить в школах психологическую службу?
- Здесь важно понимать, что отдельные мероприятия не дадут никакого эффекта. Психологическая служба в школе, безусловно, необходима, но даже если на каждого ребенка будет приходиться по психологу, это не означает, что мы полностью застраховали себя от подобных случаев. Да, тестирование детей необходимо для того, чтобы определить тех, кто нуждается в помощи. Но оно не выявит потенциального стрелка.
Нужно понимать, что в образовательных организациях должна быть разработана и внедрена определенная система обеспечения безопасности (в том числе и психологической). Безопасность не может быть ограничена какими-то сиюминутными, лежащими на поверхности решениями.
Безусловно, необходима постоянная системная работа с семьей, родителей с ребенком, и это уже вопрос доступности психологической, психиатрической, психотерапевтической помощи. Сейчас достаточно распространен о явление, когда родители, у которых есть проблемы с ребенком, не знают, куда им обратиться за помощью. Бывает, родитель обращается за помощью и сам оказывается обвинен в том, что произошло. То же самое касается и психиатрической помощи – люди боятся за ней обращаться, дескать, это крест на будущем.
- Давайте напомним телефоны психологической службы, которыми могут воспользоваться дети.
- У нас работает бесплатный федеральный телефон доверия для детей и подростков: 8 800 2000 122 и городской телефон доверия: 55-38-16.
Беседовала Любовь Ульянова, «Номер один».
Вопросы психологу вы можете задать по адресу: [email protected]
Специфика преступления
- Игорь Валерьевич, о скулшутинге мы с вами беседовали после трагедии в школе в Сосновом Бору в январе 2018 года, когда вооруженный подросток с «коктейлем Молотова» и топором напал на учащихся седьмого класса. Сейчас мы снова возвращаемся в те переживания, и перед нами аналогичные вопросы – почему происходят нападения и можно ли их предотвратить?
- Страшная трагедия, произошедшая в Казани, к несчастью, не первая и не единственная. Вооруженные нападения на школы (скулшутинг), к сожалению, с некоторых пор стали частью жизни не только в России, но и во всем мире. Как ни парадоксально, проблема массовых убийств, несмотря на всю ее остроту и актуальность, достаточно мало исследуется.
В связи с последними событиями я решил погрузиться в научную литературу по поводу скулшутинга. В русскоязычных публикациях крайне мало статей по данной теме. Я буду опираться на одну из них, которая пытается комплексно подойти к данному вопросу, где анализируется множество других англоязычных статей. В статье «Массовые убийства в образовательных учреждениях. Механизмы, причины, профилактика» наши отечественные психологи Денис Давыдов и Кирилл Хломов провели очень подробный анализ и систематизацию этих явлений.
Наибольшую разработанность эта проблема получила в США, где зафиксировано больше всего подобных инцидентов, в России же этот вопрос практически не изучен. Для того чтобы оценить, насколько мы не понимаем масштабности явления скулшутинга, в статье приводятся такие данные: в период с 1999 по 2018 год во всем мире, по разным оценкам, произошло от 28 до 264 инцидентов. Представляете, какой разброс данных? Это значит, что мы не очень хорошо представляем, с чем имеем дело, что это за феномен, каков его размах, как его идентифицировать, выбелить среди других криминальных инцидентов.
По данным исследований, нападения на школы с применением оружия принципиально отличаются от всех других преступлений, например, от серийных убийств, террористических актов, бандитских разборок и т. п. Как правило, нападающий является либо учеником, либо бывшим учеником этого заведения, он приносит оружие в школу с конкретной целью - убить кого-то. Подчеркну, именно убить, не продемонстрировать, не напугать, не похвастаться оружием. Его жертвами, как правило, становятся лица случайные, не те, кто определены как его первоначальная цель. Это отличает данные преступления от тех, что совершаются на почве межличностных конфликтов. Именно поэтому создается впечатление иррациональности поведения нападавшего, которое может расцениваться как некий приступ безумия.
Итак, его жертвы не избирательны, и одна из особенностей - то, что действия нападающего очень демонстративны, ритуализированы и символичны. Поэтому нападающий не прячется, не пытается скрыться, изменить свою внешность, а действует максимально открыто, демонстрируя свое превосходство, исключительность, играя роль бога-вершителя. В подавляющем большинстве случаев нападающий не предполагает и не планирует свое собственное спасение. Не продумывает пути отхода, как он скроется и куда. Гораздо чаще предполагается либо добровольный уход из жизни, либо «с помощью» полицейских», либо гибель в перестрелке, либо, что редко, добровольная сдача.
Демонстративная символичность, по сути, является неким месседжем, сообщением, которое нападающий манифестирует. Поэтому очень часто непосредственно перед нападением он записывает видеообращение или оставляет записку о своих намерениях.
«Созревание» стрелка
По результатам многолетних исследований американских психологов, начатых после трагических событий в школе Колумбайн, признано, что не существует какого-то специфического психологического портрета нападавшего. То есть нельзя выделить отдельные личностные психологические черты, объединявшие всех нападающих.
- Хотя нам кажется, что все они очень похожи…
- Да, нападавшие действуют схожим образом, но у них нет общего психологического портрета. Его выделить невозможно, что очень сильно затрудняет превенции. То есть на сегодняшний день нет таких психологических методов и средств, которые бы сказали, что этот подросток совершит нападение, а вот этот нет. Это сделать невозможно не только и не столько в силу несовершенства психологических методов, сколько в силу отсутствия специфических психологических черт у нападавших.
Многие теории рассматривают проблему скулшутинга однобоко, но есть и попытки построения комплексных теорий. Например, американский исследователь Ньюман выделил пять необходимых, но недостаточных факторов, которые всегда присутствуют в школьных расстрелах, но их наличие недостаточно для того, чтобы данный инцидент произошел.
Во-первых, самоощущение самоизоляции у нападавшего. Он рассматривает себя в качестве изгоя. Второй фактор - наличие у него психологических трудностей или расстройств (необязательно заболеваний). Третий - распространенность сценариев насилия, когда в культуре имеются сценарии, где насилие является средством разрешения проблем. Кстати, в нашей культуре таких сценариев очень много. Вспомните, как учат многие родители своих детей, когда их обижают? Они говорят: «давай сдачу». Это и есть насильственный сценарий.
Далее четвертый фактор – это отсутствие системы выявления потенциальных стрелков в школе. Когда система в принципе не рассматривает и не предполагает, что может быть совершено какое-то нападение. И пятое – доступность оружия.
Американские психологи Левин и Макс выделили динамику того, как происходит «созревание» стрелка. Дело в том, что нападение на школу не происходит спонтанно, импульсивно, под действием порыва. Это всегда подготовленное действие, некоторое время созревающее.
Ученые выделили пять стадий накапливания деформации. На первой потенциальный стрелок находится в каком-то глубоком жизненном разочаровании, он не получает поддержки, что приводит его к социальной изоляции. Хроническая изоляция может длиться многие годы. Причем необязательно, что проблемы взаимоотношений с социумом видны со стороны. Часто семьи будущих стрелков характеризуются как благополучные.
Далее происходит острая деформация. Она заключается в том, что появляется некое травмирующее краткосрочное событие, причем неважно, является ли оно реальным или воображаемым. Это может быть все что угодно. Например, катализатором может стать ситуация публичного унижения, отвержение со стороны девушки. Острая деформация инициирует следующую стадию планирования. Здесь появляются фантазии о массовых убийствах. Причем они рассматриваются как мужское решение, как способ восстановления контроля. Далее происходит подключение волевого компонента, фантазии переходят в план, а в дальнейшем идет подготовка и его реализация.
Что поможет?
- Один из спорных сейчас вопросов – провоцируют ли компьютерные игры и фильмы агрессию в детях? Есть ли между ними прямая взаимосвязь?
- О влиянии компьютерных игр проведено не одно исследование, и никакой взаимосвязи с играми не выявлено. Наоборот, по данным исследований, обращение к продукции массмедиа, содержащей образы насилия, среди школьных стрелков было обычным в целом для молодых людей, а в некоторых случаях даже меньше. То есть исследования показали, что только 15% стрелков имели выраженный интерес к жестоким видеоиграм.
Однако здесь следует рассматривать более глубокий контекст. Важен не столько просматриваемый контент как таковой, сколько те самые культурные сценарии, связанные с культом насилия в обществе. Ценность насилия в культуре прямо коррелирует с уровнем агрессии. Интересно, что большое число школьных стрелков создавали контент, связанный с ценностью насилия в виде стихов, блога, видео.
- Неужели правы те, кто сейчас поручил провести классным руководителям анализ соцстраниц и тетрадей школьников? Будет ли это иметь действие?
- Анализ контента может дать очень ценную информацию. Проблема в том, что учителя не умеют этого делать. Они не знают, что нужно искать и каким образом анализировать. Одно дело, когда мальчишки увлекаются эстетикой вооружения, с удовольствием постят изображения автоматов, пистолетов и ножей. Другое – создание контента, где насилие является инструментальной ценностью. Как это отличить друг от друга? Неэксперт в этой области, обычный педагог, скорее всего, не сможет этого сделать. Что в результате может привести к тому, что под волну подозреваемых попадет много невинных, кто даже не думал о скулшутинге. Породит очередную волну отчуждение детей от взрослых, связанную с нарушением личных границ.
- Как вы думаете, что может помочь в предупреждении таких инцидентов? Может, следует усилить в школах психологическую службу?
- Здесь важно понимать, что отдельные мероприятия не дадут никакого эффекта. Психологическая служба в школе, безусловно, необходима, но даже если на каждого ребенка будет приходиться по психологу, это не означает, что мы полностью застраховали себя от подобных случаев. Да, тестирование детей необходимо для того, чтобы определить тех, кто нуждается в помощи. Но оно не выявит потенциального стрелка.
Нужно понимать, что в образовательных организациях должна быть разработана и внедрена определенная система обеспечения безопасности (в том числе и психологической). Безопасность не может быть ограничена какими-то сиюминутными, лежащими на поверхности решениями.
Безусловно, необходима постоянная системная работа с семьей, родителей с ребенком, и это уже вопрос доступности психологической, психиатрической, психотерапевтической помощи. Сейчас достаточно распространен о явление, когда родители, у которых есть проблемы с ребенком, не знают, куда им обратиться за помощью. Бывает, родитель обращается за помощью и сам оказывается обвинен в том, что произошло. То же самое касается и психиатрической помощи – люди боятся за ней обращаться, дескать, это крест на будущем.
- Давайте напомним телефоны психологической службы, которыми могут воспользоваться дети.
- У нас работает бесплатный федеральный телефон доверия для детей и подростков: 8 800 2000 122 и городской телефон доверия: 55-38-16.
Беседовала Любовь Ульянова, «Номер один».
Вопросы психологу вы можете задать по адресу: [email protected]
