Работа как молитва
Мастер из Бурятии покорил мир самодельными изделиями из природных материалов
Экостиль, хендмейд сегодня особенно набирают популярность. Изделия из дерева, камня, ракушек и других природных материалов мастера делают издавна. Порой это ярко выраженный минимализм: к примеру, сувенир в виде обрубленной ветки, покрытой лаком. А иногда это изящные вещи и изысканные предметы интерьера, от которых невозможно оторвать взгляд. Улан-удэнец Алексей Бурмакин поставил для себя когда-то амбициозную цель – делать светильники в экостиле, достойные признания на мировом уровне. И, судя по отзывам покупателей из разных стран, он уже приблизился к своей цели.
При этом у мастера нет банальной задачи взять «бесплатные» природные материалы и перепродать их втридорога. Каждое его изделие – штучный товар, а порой и месяцами вымученное детище, с которым ему самому иногда жаль расставаться. Для Алексея Бурмакина его ремесло это не просто источник дохода, а особая миссия, о которой далее из первых уст.
Как все начиналось
Вообще я дизайнер. В этом плане было все: дизайн интерьера, дизайн-верстка, создание логотипов, брендов для известных компаний Бурятии. Поэтому следующим логическим шагом стало приобретение оборудования, чтобы начать делать какие-то изделия, воплощать в жизнь давние идеи. Тем более что у меня накопилась большая библиотека национальных узоров и прочие наработки. Вот уже восемь лет как существует мастерская по производству предметов интерьера и сувениров, а не так давно возник новый проект – This is VALEZHNIK. Наше небольшое ИП занимается изготовлением разных изделий: светильников, этнопанно, мебели, сувениров, украшений и пр.
«На охоту» за материалами
Выезжаю на поиски материалов (заготовки) всегда сам лично. Это самое важное – увидеть будущие изделия. Иногда еду на Байкал, иногда - на окраину города. Не просто приехал и собрал в охапку все камни и коряги, а ходишь, ищешь, смотришь. Представляешь, как можно использовать тот или иной предмет.
У меня есть валежник из разных мест. На берегу Байкала всегда есть сплавная древесина. Все это болтается как мусор. На самом деле, если взять и высушить, то это могут быть очень красивые вещи. Поэтому я и назвал проект так, потому что мы ничего не рубим, а всегда берем старую древесину. Да и по закону рубить лес нельзя, а валежник собирать можно.
Помимо природных материалов, мы используем высокотехнологичную фурнитуру: всевозможные трубки, провода, крепления. То есть это не просто провод, вилка и коряга. Важно, чтобы изделие в любом интерьере (будь то загородный дом, квартира или офис) удачно вписывалось, выглядело достойно и было надежным в эксплуатации.
Соблюдаю и другой важный принцип – с трепетом относиться к природе. Если какие-то камни остались лишними, я возвращаю их туда, откуда брал. Потому что совесть не позволяет просто взять их и выбросить.
Донести скрытый смысл
Я согласен с тем, что у вещей есть энергетика. А порой в них можно прочесть и некое послание, идею. Простая коряга, валяющаяся на земле, представляющая интерес только как дрова, может просто сгнить и развалиться. Но если ее берет человек, а затем правильно обрабатывает, облагораживает и преподносит в нужном ракурсе, то потом эта вещь, став частью интерьера, открывает красоту природы, гармонию окружающего мира. Или может показать стойкость природы, когда, например, видишь ветку, непонятно каким образом загнутую петлей. Становится понятно, что она росла на очень ветреном месте, ветер заставил ее изогнуться, но она все равно выстояла, выжила. Словом, в таких вещах можно увидеть многое. Вещь, пройдя через руки мастера, его фантазию и ремесленнические способности, становится послом. Обыкновенная гнилушка может стать своеобразным посланием любви и примером стойкости.
Все высокохудожественные изделия, как скульптуры, имеют свои названия. Они делают послания людям более понятными. Например, наш светильник «Танец». Это просто вычурно изогнутая ветка. Но, во-первых, она действительно похожа на танцора, раскинувшего руки в пируэте, а, во-вторых, в описании мы пишем, что такая форма – результат многолетнего танца ветки с ветром на вершине горы. И это не легендирование предмета ради продажи, а реальность. Способность увидеть скрытое.
Прожив всю жизнь в Бурятии, я с уважением и трепетом отношусь к бурятской культуре. Поэтому порой имена предметов бывают связаны с бурятским культурным наследием. Кроме того, я накопил внушительную библиотеку национальных узоров в цифровом формате, которые сейчас продаются на стоках и распространяются по всей планете.
Во многих священных писаниях говорится о том, что работа, выполненная с должным отношением, приравнивается к молитве. Я с этим согласен. Отсюда меняется и отношение к работе, где нет места халтуре, быстрым ненадежным решениям, не говоря уж об обмане.
Жаль расставаться
В среднем один светильник делается в течение недели. Но порой изготовление длится намного дольше. Причем не всегда постороннему глазу видно, насколько сложно вещь создавалась. Есть скрытые работы, когда, например, внутри изогнутой ветки надо скрупулезно проложить кабель так, чтобы ее не испортить. Либо сроки затягиваются, когда ты что-то начал делать, видишь в вещи красоту, но не можешь ее реализовать.
Конечно, бывает, что многие изделия потом вообще жаль отдавать. Их уже можно назвать, скорее, скульптурами, чем светильниками. Возможность освещать – скорее, прикладная, дополнительная функция.
Конкурентов нет
В Бурятии очень много талантливых людей: скульпторы, резчики по дереву, чеканщики. Но мы делаем немного другое. Конкуренция у нас есть только на панно серийной продукции. Что касается светильников, тут нет конкурентов. Кстати, когда я начал делать светильники, то поставил перед собой задачу – делать вещи мирового уровня. Это не амбиции, это высокая планка. Мне было важно, чтобы в любой точке мира, где бы я ни показал свой продукт, его бы оценили по достоинству.
Изделия бывают очень простые, а бывают высокотехнологичные. Например, в Австралии есть мастер, который делает похожие лампы. Он находит сплавную древесину на берегу океана, отпиливает ее сверху и снизу и прикручивает сверху абажур. Протягивает шнур, ставит самый маленький патрон. Это тоже стиль – минимализм, заслуживающий уважения. Мы же делаем намного больше обработки и, соответственно, интерьерные вещи, приближенные к предмету искусства. К тому же можем использовать и ценные породы дерева, и бронзовое литье, и дорогую фурнитуру и пр.
Нужно обладать и опытом, и отлаженными навыками, чтобы хорошо и быстро сделать такие вещи. А это большой и сложный путь.
В Бурятии не заработаешь
К тому же, сразу отмечу, в нашем регионе заработать на этом практически невозможно. Люди ожидают, что изделие должно стоить до 5 тысяч. Хотя порой сама себестоимость составляет 4500 минимум, не считая трудозатрат, времени, потраченного на поиски материалов, бензин и пр.
Поэтому абсолютное большинство изделий уезжает из Бурятии. За границей такие вещи ценятся больше. Но мне интереснее все-таки продавать в нашей стране. Почти все уезжает в Москву.
О благотворительности
У нас с супругой есть некоммерческая организация, через которую мы хотим внести свой созидательный вклад в жизнь общества. Мы открывали в поселке Восточный досуговый клуб для ребят, где вместе с детьми и подростками занимались творчеством, мастерили, ходили в походы. Клуб был открыт для всех жителей поселка как пространство, где желающие могли реализовать и развить свои различные способности. Работал фотокружок, логопеды, преподавалась игра на гитаре, был популярен клуб разговорного английского, волонтеры помогали старшему поколению «подружиться» с гаджетами. Словом, все что угодно – кто-то преподавал и занимался с людьми бесплатно, кто-то за небольшую оплату. Зато всем удобно – не надо ехать далеко из поселка, все под рукой. С приходом пандемии клуб временно пришлось закрыть.
О планах
В республике сложилась уникальная ситуация, когда при очень маленьких ресурсах и малой покупательской способности ты должен выдавать качественную продукцию. Это очень тяжело, но зато серьезно закаляет. Как ремесленников, так и вообще малый бизнес в целом. Поэтому сейчас главная задача одна – выжить и вырасти, несмотря ни на что.
Василиса Шишкина, «Номер один».
При этом у мастера нет банальной задачи взять «бесплатные» природные материалы и перепродать их втридорога. Каждое его изделие – штучный товар, а порой и месяцами вымученное детище, с которым ему самому иногда жаль расставаться. Для Алексея Бурмакина его ремесло это не просто источник дохода, а особая миссия, о которой далее из первых уст.
Как все начиналось
Вообще я дизайнер. В этом плане было все: дизайн интерьера, дизайн-верстка, создание логотипов, брендов для известных компаний Бурятии. Поэтому следующим логическим шагом стало приобретение оборудования, чтобы начать делать какие-то изделия, воплощать в жизнь давние идеи. Тем более что у меня накопилась большая библиотека национальных узоров и прочие наработки. Вот уже восемь лет как существует мастерская по производству предметов интерьера и сувениров, а не так давно возник новый проект – This is VALEZHNIK. Наше небольшое ИП занимается изготовлением разных изделий: светильников, этнопанно, мебели, сувениров, украшений и пр.
«На охоту» за материалами
Выезжаю на поиски материалов (заготовки) всегда сам лично. Это самое важное – увидеть будущие изделия. Иногда еду на Байкал, иногда - на окраину города. Не просто приехал и собрал в охапку все камни и коряги, а ходишь, ищешь, смотришь. Представляешь, как можно использовать тот или иной предмет.
У меня есть валежник из разных мест. На берегу Байкала всегда есть сплавная древесина. Все это болтается как мусор. На самом деле, если взять и высушить, то это могут быть очень красивые вещи. Поэтому я и назвал проект так, потому что мы ничего не рубим, а всегда берем старую древесину. Да и по закону рубить лес нельзя, а валежник собирать можно.
Помимо природных материалов, мы используем высокотехнологичную фурнитуру: всевозможные трубки, провода, крепления. То есть это не просто провод, вилка и коряга. Важно, чтобы изделие в любом интерьере (будь то загородный дом, квартира или офис) удачно вписывалось, выглядело достойно и было надежным в эксплуатации.
Соблюдаю и другой важный принцип – с трепетом относиться к природе. Если какие-то камни остались лишними, я возвращаю их туда, откуда брал. Потому что совесть не позволяет просто взять их и выбросить.
Донести скрытый смысл
Я согласен с тем, что у вещей есть энергетика. А порой в них можно прочесть и некое послание, идею. Простая коряга, валяющаяся на земле, представляющая интерес только как дрова, может просто сгнить и развалиться. Но если ее берет человек, а затем правильно обрабатывает, облагораживает и преподносит в нужном ракурсе, то потом эта вещь, став частью интерьера, открывает красоту природы, гармонию окружающего мира. Или может показать стойкость природы, когда, например, видишь ветку, непонятно каким образом загнутую петлей. Становится понятно, что она росла на очень ветреном месте, ветер заставил ее изогнуться, но она все равно выстояла, выжила. Словом, в таких вещах можно увидеть многое. Вещь, пройдя через руки мастера, его фантазию и ремесленнические способности, становится послом. Обыкновенная гнилушка может стать своеобразным посланием любви и примером стойкости.
Все высокохудожественные изделия, как скульптуры, имеют свои названия. Они делают послания людям более понятными. Например, наш светильник «Танец». Это просто вычурно изогнутая ветка. Но, во-первых, она действительно похожа на танцора, раскинувшего руки в пируэте, а, во-вторых, в описании мы пишем, что такая форма – результат многолетнего танца ветки с ветром на вершине горы. И это не легендирование предмета ради продажи, а реальность. Способность увидеть скрытое.
Прожив всю жизнь в Бурятии, я с уважением и трепетом отношусь к бурятской культуре. Поэтому порой имена предметов бывают связаны с бурятским культурным наследием. Кроме того, я накопил внушительную библиотеку национальных узоров в цифровом формате, которые сейчас продаются на стоках и распространяются по всей планете.
Во многих священных писаниях говорится о том, что работа, выполненная с должным отношением, приравнивается к молитве. Я с этим согласен. Отсюда меняется и отношение к работе, где нет места халтуре, быстрым ненадежным решениям, не говоря уж об обмане.
Жаль расставаться
В среднем один светильник делается в течение недели. Но порой изготовление длится намного дольше. Причем не всегда постороннему глазу видно, насколько сложно вещь создавалась. Есть скрытые работы, когда, например, внутри изогнутой ветки надо скрупулезно проложить кабель так, чтобы ее не испортить. Либо сроки затягиваются, когда ты что-то начал делать, видишь в вещи красоту, но не можешь ее реализовать.
Конечно, бывает, что многие изделия потом вообще жаль отдавать. Их уже можно назвать, скорее, скульптурами, чем светильниками. Возможность освещать – скорее, прикладная, дополнительная функция.
Конкурентов нет
В Бурятии очень много талантливых людей: скульпторы, резчики по дереву, чеканщики. Но мы делаем немного другое. Конкуренция у нас есть только на панно серийной продукции. Что касается светильников, тут нет конкурентов. Кстати, когда я начал делать светильники, то поставил перед собой задачу – делать вещи мирового уровня. Это не амбиции, это высокая планка. Мне было важно, чтобы в любой точке мира, где бы я ни показал свой продукт, его бы оценили по достоинству.
Изделия бывают очень простые, а бывают высокотехнологичные. Например, в Австралии есть мастер, который делает похожие лампы. Он находит сплавную древесину на берегу океана, отпиливает ее сверху и снизу и прикручивает сверху абажур. Протягивает шнур, ставит самый маленький патрон. Это тоже стиль – минимализм, заслуживающий уважения. Мы же делаем намного больше обработки и, соответственно, интерьерные вещи, приближенные к предмету искусства. К тому же можем использовать и ценные породы дерева, и бронзовое литье, и дорогую фурнитуру и пр.
Нужно обладать и опытом, и отлаженными навыками, чтобы хорошо и быстро сделать такие вещи. А это большой и сложный путь.
В Бурятии не заработаешь
К тому же, сразу отмечу, в нашем регионе заработать на этом практически невозможно. Люди ожидают, что изделие должно стоить до 5 тысяч. Хотя порой сама себестоимость составляет 4500 минимум, не считая трудозатрат, времени, потраченного на поиски материалов, бензин и пр.
Поэтому абсолютное большинство изделий уезжает из Бурятии. За границей такие вещи ценятся больше. Но мне интереснее все-таки продавать в нашей стране. Почти все уезжает в Москву.
О благотворительности
У нас с супругой есть некоммерческая организация, через которую мы хотим внести свой созидательный вклад в жизнь общества. Мы открывали в поселке Восточный досуговый клуб для ребят, где вместе с детьми и подростками занимались творчеством, мастерили, ходили в походы. Клуб был открыт для всех жителей поселка как пространство, где желающие могли реализовать и развить свои различные способности. Работал фотокружок, логопеды, преподавалась игра на гитаре, был популярен клуб разговорного английского, волонтеры помогали старшему поколению «подружиться» с гаджетами. Словом, все что угодно – кто-то преподавал и занимался с людьми бесплатно, кто-то за небольшую оплату. Зато всем удобно – не надо ехать далеко из поселка, все под рукой. С приходом пандемии клуб временно пришлось закрыть.
О планах
В республике сложилась уникальная ситуация, когда при очень маленьких ресурсах и малой покупательской способности ты должен выдавать качественную продукцию. Это очень тяжело, но зато серьезно закаляет. Как ремесленников, так и вообще малый бизнес в целом. Поэтому сейчас главная задача одна – выжить и вырасти, несмотря ни на что.
Василиса Шишкина, «Номер один».
