"Откинул одеяло, а там бабушка мёртвая"
Ополченец Ваха рассказал, что заставило его прибыть на юго-восток Украины, есть ли в самопровозглашённых республиках деньги на оплату наёмников и как соблюдаются соглашение о прекращении огня.
Двое забайкальских парней — Ваха и Тринадцатый — вызвали живой интерес, появившись в ленте новостей. Сначала воюющие на стороне ополчения забайкальцы передавали приветы в Могойтуйский и Приаргунский районы с бронетранспортёра, отправляясь захватывать Углегорск. Затем они рассказали о штурме села Логвиново Донецкой области, начищая автоматы после боя. Участие земляков в такой далёкой и непонятной войне родило много вопросов.
— Зачем вы поехали на эту войну?
— Я человек далёкий от политики и от армии. Когда начинался майдан, я подумал, что пошумят да разбегутся. В мае увидел, что сотворили в Одессе с живыми людьми, мне было без разницы, кто и кого жёг живьём, возмутил сам факт такой бесчеловечности. Ведь мы живём в цивилизованном мире, XXI век на дворе! Мой дед воевал здесь на Украине во время Великой Отечественной войны!
Как-то так всё сложилось в голове, взял билет на самолёт, прилетел в Ростов, на Успенке перешёл границу, добрался до Тельманово. Там вступил в ополчение, месяц провоевал там, потом знакомый позвонил и сказал, что Ольхон (позывной командира ополченцев — ред. ) набирает разведывательно-диверсионную группу в свою роту спецназа. Я, не раздумывая, написал рапорт и перешёл к ним на испытательный срок. Сейчас так у него и воюю.
— Ольхон не наш сосед с Байкала?
— Это позывной такой, а откуда он и как его зовут, на самом деле никто не знает.
— Как встретились с земляком Тринадцатым?
— Я куда-то уезжал на пару недель. Когда вернулся — он появился. Он понял, что я бурят, так и познакомились. Позже начали формировать две группы разведчиков-диверсантов, и мы попросились в одну. С тех пор не разлей вода.
— Кстати, почему вы имена-фамилии не называете, хотя лица у многих открыты?
— Сначала всё подразделение Ольхона снималось только в балаклавах. Однажды на задании я решил закурить трубку, снял её, и Грэмм Филиппс (британский журналист, сотрудник российских телеканалов «Russia Today» и «Звезда» — ред. ) запечатлев меня, выложил запись на YouTube, хотя ему запретили.
Многие остерегаются, меня например уже идентифицировали у Авакова (глава МВД Украины Арсен Аваков — ред. ) на страничке в Facebook. Теперь мне дорога за границу в те края закрыта — я для них террорист.
У многих родные не знают, что они здесь, для всех они на севере на заработках. Причин много.
— А как вообще родственники отпустили? Супруга и родители не противились?
— Честно признаться, никто не знал.
— А позже как отреагировали?
— Не люблю вспоминать тот момент. До сих пор чувствую себя виноватым перед семьёй и очень скучаю.
— Есть версия, что все российские ополченцы — это маскирующиеся военнослужащие. Так ли это?
— Могу сказать что никто ни от кого не маскируется. Здесь есть бывшие военные, есть ребята прошедшие Чечню, но они здесь все добровольно.
— А ещё говорят, что ополченцам платят огромные деньги. Это правда?
— Эх, если бы. Здесь в ДНР и ЛНР уже своя армия формируется на основе контракта, так им даже не платят — не из чего, казны нет. Во время зачистки Углегорска моя группа шла первой. Когда поступил приказ на захват девятиэтажки, мы зашли в подъезд и начали зачистку. На восьмом или девятом этаже я увидел человека под одеялом, крикнул — руки вверх! В ответ тишина. Откинул одеяло, а там бабушка мёртвая, и понятно, что умерла от истощения. Лучше, мне кажется, не зарплату давать, а население на оккупированных территориях хоть как-то откормить.
— А как украинские военнослужащие относятся к мирным жителям на территории ДНР и ЛНР?
— Обстреливают жилые кварталы — это правда. Я как раз был на шахте имени Засядько, когда там обстреляли мирных и шахтёров. Вообще, конечно, не все на той стороне отморозки, есть срочники, которые действительно не хотят войны, но вынуждены воевать. У них действует система заградотрядов, и это доказано. У них, если уклоняешься от службы, то это отражается на семье и родных.
Мирное население страдает в основе от «правосеков», батальонов «Азов», «Донбасс» и так далее . От срочников — редко. Очень много захоронений мирных со следами пыток найдено на территории Новороссии. В Мариуполе есть женская колония, откуда постоянно вывозились девушки под предлогом на работы. Понятно, где и как они работали. При этом не все возвращались.
— Что самое страшное на этой войне?
— Предательство. И то, что внутри что-то черствеет. Ведь смерть в любом её проявлении — это горе. А на войне чувства как-то притупляются. Это страшно, когда эмоции умирают.
— Действует ли заключённое в Минске соглашение о перемирии? Прекратили огонь?
— Ещё рано о чём-то говорить, но факты нарушения уже зафиксированы. Когда наша группа захватила Логвиново, то отрезала последнюю дорогу, тем самым окончательно замкнув Дебальцевский котёл. Несмотря на это «укропы» пытаются вырваться из котла. У нас приказ — если пойдут на прорыв с боем, то нужно открывать ответный огонь.
— Это соглашение называют несправедливым, потому что ЛНР и ДНР должны отдать завоёванные территории и в итоге остаться в составе Украины, пусть и с широкой автономией. А как бойцы ополчения к нему относятся?
— В нашей группе все выходцы из России, и мы воюем за то, чтобы фашизма не было в принципе, а территории и политика нас интересует меньше всего. Главное, чтобы дети не плакали и не гибли, чтобы люди могли спокойно жить — они имеют на это право. А местные недовольны.
— А нет желания после всего остаться там жить?
— Нет. Это чужая земля. Родней Агинских степей нет ничего.
Источник: "Чита Ру"
