2015: Год природных катастроф
Уходящий год оказался непростым для многих в Бурятии
Но больше всех пострадала природа. Одни считают это немилостью богов, другие – результатом безразличия властей, третьи - потребительским отношением самих жителей.
Бурятия в огне
В этом году пожароопасный сезон в республике был открыт 1 апреля. Тогда, пожалуй, никто не мог подумать, что на этот раз ждет Бурятию. Ожидало страшное: лето было засушливым, огонь уничтожил 890 тысяч гектаров леса. Ущерб достиг практически 35 миллиардов рублей.
Риски катастрофы были понятны, как только цифры по горящим площадям страшными темпами начали расти. В августе, когда они выросли в три раза, правительство Бурятии, очевидно, посчитало, что проблема - в контроле. И отправило в отставку опытного руководителя РАЛХ Алексея Щепина. Впрочем, позже стало ясно: проблема «немного» в другом, а именно в нехватке финансов и, соответственно, людей и техники для тушения. После увольнения Щепина ситуацию с лесными пожарами еще долго не удавалось стабилизировать.
25 августа пожар забрал свою первую жертву - 36-летнего парашютиста Забайкальской базы авиалесоохраны Олега Бронникова. Потомственный лесник погиб, сдерживая бушующее пламя. На него обрушилось горящее дерево. После этого случая внимание к пожарам выросло в разы. Трагедию прочувствовали и обычные жители Бурятии. День на Байкале больше напоминал ночь. В Улан-Удэ становилось невыносимо дышать.
В сентябре на федеральных телеканалах горящие леса Бурятии затмили новости об Украине. Жители республики присылали видео огненной войны и организовали целые «партизанские» отряды. Спустя несколько месяцев будет объявлено о создании «Добровольческого корпуса Байкала», который продолжит работу в 2016 году.
Памятной датой 2015 года для всех жителей стало 21 сентября. Когда местное агентство лесного хозяйства сообщило о том, что на утро ни одного лесного пожара не зарегистрировано. Тогда же началась основная работа - по обсуждению причин, оценке последствий, лесовосстановлению и профилактике минувших кошмаров. По мнению специалистов, наряду с засухой и маловодным периодом причиной природной катастрофы стал человеческий фактор.
Впрочем, так же очевидно: с трагедией удалось бы справиться, не будь в агентстве в свое время убийственной лесной реформы. Из-за которой, к примеру, значительно сократилось количество лесников. На одном из совещаний республиканская элита с представителями других регионов решит предложить Москве вернуть сокращенных людей, а вместе с ним и министерство лесного хозяйства. Пока же Москва обещает лишь часть средств - на техническое обеспечение, восстановительные работы и пр. Однако вряд ли эти вливания окажутся серьезными. Напомним, согласно официальным данным, Бурятии на борьбу с лесными пожарами ежегодно не хватает почти полмиллиарда рублей.
Подземный ад
Меж тем, лесные пожары оказались для Бурятии пусть не легче, но уж точно понятнее торфяных. С последними республика сталкивалась и раньше, но почему-то до сих пор не разобралась, что это такое. Напомним, в 2014 году дым от горящих торфяников в Кабанском районе уже создавал угрозу движению по федеральной трассе. На запах гари жаловались местные жители, на тушение выделялись деньги, работали люди. Но приступить к дотошному изучению проблемы никто не торопился. Как показал 2015 год, кто и как должен бороться с горящими торфяниками, осталось тайной, покрытой мраком.
В минувшем году интерес к местным торфяникам проявила организация Гринпис. Пожалуй, она дала основной толчок к суете вокруг подземного ада. Профессионалы проверили, как тушат торфяники, даже провели инструктаж, проконсультировали добровольцев, провели аэрофотосъемку… А также отчитали МЧС, отстранившееся от проблемы до тех пор, пока огонь «не дойдет до населенных пунктов или не станет представлять опасность жизни людей». Неразберихи вокруг тушения добавил и земельный вопрос - федеральные площади ученых и РЖД. Об ответственности за них в Москве уже давно забыли. Как в Кремле забыли и о помощи, без которой дотационному региону приходится трудно одолеть пожары.
Меж тем, площадь возгорания разрасталась. В итоге за весь период 2015 года, по данным министра природных ресурсов, сгорит более 1,7 тыс. гектаров площадей. Кстати, 28 декабря в правительстве сообщили, что все торфяные пожары практически потушены. Это значит лишь то, что в войне с подземным адом наступил небольшой перерыв.
Байкал, который убивают
Если пожары мы с горем пополам тушить пытаемся, то, как спасать Байкал, представления не имеем. Кажется, озеро терпело издевательства человека и, наконец, сдалось. Тревожные признаки летом можно было увидеть там буквально повсюду. «Ему осталось жить не более нескольких десятков лет»,- говорили общественники.
Так, в июле ученые забили тревогу: священное озеро атаковала ядовитая спирогира. Ее появление объясняют сбросом нечистот в воды священного озера. Сегодня гниющие на берегу водоросли напоминают о том, что проблема так и не решена. Лишь в ноябре минприроды просило ученых исследовать причины появления спирогиры на Байкале. О каких-либо результатах исследования озера пока неизвестно.
Кстати, некоторые ученые придерживаются мнения, что спирогира появилась на Байкале из-за его обмеления. А этот вопрос сам по себе в 2015 году оставался и остается одним из острейших, проводящих черту между Бурятией и Иркутской областью.
Так, в начале года в Иркутской области и Республике Бурятия был введен режим чрезвычайной ситуации из-за крайне низкого уровня озера. Но пока только Бурятия кричала о страшной тенденции, в то время как соседи-иркутяне переживали за рост цен на электроэнергию. А также очень надеялись, что в 2016 году удастся законодательно изменить отметку допустимого минимального уровня Байкала, создающую разного рода препоны. «Номер один» писал о «вкладе» в катастрофу Ангарского каскада ГЭС. Однако, несмотря на наши и другие публикации такого рода, никаких ответных реакций со стороны государства нет. Наивно было бы полагать, что в деле не замешен лоббизм на федеральном уровне. И что иркутские ученые, замалчивающие проблему, совершенно искренни.
Кстати, проблема полярности интересов Бурятии и Иркутской области ощутима и в омулевом вопросе. Исчезновение эндемика также выпало на 2015 год. Вопреки расхожему мнению, виноваты в этом не одни лишь браконьеры и экология, но также безразличие государства, невнимание к воспроизводству и разные подходы (порой противоречащие друг другу) двух соседствующих регионов.
В целом, уходящий год можно назвать годом природных катастроф в Бурятии. Ощутили их все, даже обычный деревенский фермер, чей урожай и сено сожгла засуха. Природа поставила нас в условия, при которых кризис власти, факторы профессионализма и непредвзятости стали лишь более очевидными. Ведь как там «выдал» Владимир Путин на одной из конференций общественнице из Иркутска… Байкал страдает от химикатов, применяемых при сельхозработах в Бурятии? Вот так и «боремся». Остается надеяться, что в ближайшее время никаких новых экологических
бед на долю далекой Бурятии не свалится.
Марина Ушакова, «Номер один»
Фото: "Номер один"
Бурятия в огне
В этом году пожароопасный сезон в республике был открыт 1 апреля. Тогда, пожалуй, никто не мог подумать, что на этот раз ждет Бурятию. Ожидало страшное: лето было засушливым, огонь уничтожил 890 тысяч гектаров леса. Ущерб достиг практически 35 миллиардов рублей.
Риски катастрофы были понятны, как только цифры по горящим площадям страшными темпами начали расти. В августе, когда они выросли в три раза, правительство Бурятии, очевидно, посчитало, что проблема - в контроле. И отправило в отставку опытного руководителя РАЛХ Алексея Щепина. Впрочем, позже стало ясно: проблема «немного» в другом, а именно в нехватке финансов и, соответственно, людей и техники для тушения. После увольнения Щепина ситуацию с лесными пожарами еще долго не удавалось стабилизировать.
25 августа пожар забрал свою первую жертву - 36-летнего парашютиста Забайкальской базы авиалесоохраны Олега Бронникова. Потомственный лесник погиб, сдерживая бушующее пламя. На него обрушилось горящее дерево. После этого случая внимание к пожарам выросло в разы. Трагедию прочувствовали и обычные жители Бурятии. День на Байкале больше напоминал ночь. В Улан-Удэ становилось невыносимо дышать.
В сентябре на федеральных телеканалах горящие леса Бурятии затмили новости об Украине. Жители республики присылали видео огненной войны и организовали целые «партизанские» отряды. Спустя несколько месяцев будет объявлено о создании «Добровольческого корпуса Байкала», который продолжит работу в 2016 году.
Памятной датой 2015 года для всех жителей стало 21 сентября. Когда местное агентство лесного хозяйства сообщило о том, что на утро ни одного лесного пожара не зарегистрировано. Тогда же началась основная работа - по обсуждению причин, оценке последствий, лесовосстановлению и профилактике минувших кошмаров. По мнению специалистов, наряду с засухой и маловодным периодом причиной природной катастрофы стал человеческий фактор.
Впрочем, так же очевидно: с трагедией удалось бы справиться, не будь в агентстве в свое время убийственной лесной реформы. Из-за которой, к примеру, значительно сократилось количество лесников. На одном из совещаний республиканская элита с представителями других регионов решит предложить Москве вернуть сокращенных людей, а вместе с ним и министерство лесного хозяйства. Пока же Москва обещает лишь часть средств - на техническое обеспечение, восстановительные работы и пр. Однако вряд ли эти вливания окажутся серьезными. Напомним, согласно официальным данным, Бурятии на борьбу с лесными пожарами ежегодно не хватает почти полмиллиарда рублей.
Подземный ад
Меж тем, лесные пожары оказались для Бурятии пусть не легче, но уж точно понятнее торфяных. С последними республика сталкивалась и раньше, но почему-то до сих пор не разобралась, что это такое. Напомним, в 2014 году дым от горящих торфяников в Кабанском районе уже создавал угрозу движению по федеральной трассе. На запах гари жаловались местные жители, на тушение выделялись деньги, работали люди. Но приступить к дотошному изучению проблемы никто не торопился. Как показал 2015 год, кто и как должен бороться с горящими торфяниками, осталось тайной, покрытой мраком.
В минувшем году интерес к местным торфяникам проявила организация Гринпис. Пожалуй, она дала основной толчок к суете вокруг подземного ада. Профессионалы проверили, как тушат торфяники, даже провели инструктаж, проконсультировали добровольцев, провели аэрофотосъемку… А также отчитали МЧС, отстранившееся от проблемы до тех пор, пока огонь «не дойдет до населенных пунктов или не станет представлять опасность жизни людей». Неразберихи вокруг тушения добавил и земельный вопрос - федеральные площади ученых и РЖД. Об ответственности за них в Москве уже давно забыли. Как в Кремле забыли и о помощи, без которой дотационному региону приходится трудно одолеть пожары.
Меж тем, площадь возгорания разрасталась. В итоге за весь период 2015 года, по данным министра природных ресурсов, сгорит более 1,7 тыс. гектаров площадей. Кстати, 28 декабря в правительстве сообщили, что все торфяные пожары практически потушены. Это значит лишь то, что в войне с подземным адом наступил небольшой перерыв.
Байкал, который убивают
Если пожары мы с горем пополам тушить пытаемся, то, как спасать Байкал, представления не имеем. Кажется, озеро терпело издевательства человека и, наконец, сдалось. Тревожные признаки летом можно было увидеть там буквально повсюду. «Ему осталось жить не более нескольких десятков лет»,- говорили общественники.
Так, в июле ученые забили тревогу: священное озеро атаковала ядовитая спирогира. Ее появление объясняют сбросом нечистот в воды священного озера. Сегодня гниющие на берегу водоросли напоминают о том, что проблема так и не решена. Лишь в ноябре минприроды просило ученых исследовать причины появления спирогиры на Байкале. О каких-либо результатах исследования озера пока неизвестно.
Кстати, некоторые ученые придерживаются мнения, что спирогира появилась на Байкале из-за его обмеления. А этот вопрос сам по себе в 2015 году оставался и остается одним из острейших, проводящих черту между Бурятией и Иркутской областью.
Так, в начале года в Иркутской области и Республике Бурятия был введен режим чрезвычайной ситуации из-за крайне низкого уровня озера. Но пока только Бурятия кричала о страшной тенденции, в то время как соседи-иркутяне переживали за рост цен на электроэнергию. А также очень надеялись, что в 2016 году удастся законодательно изменить отметку допустимого минимального уровня Байкала, создающую разного рода препоны. «Номер один» писал о «вкладе» в катастрофу Ангарского каскада ГЭС. Однако, несмотря на наши и другие публикации такого рода, никаких ответных реакций со стороны государства нет. Наивно было бы полагать, что в деле не замешен лоббизм на федеральном уровне. И что иркутские ученые, замалчивающие проблему, совершенно искренни.
Кстати, проблема полярности интересов Бурятии и Иркутской области ощутима и в омулевом вопросе. Исчезновение эндемика также выпало на 2015 год. Вопреки расхожему мнению, виноваты в этом не одни лишь браконьеры и экология, но также безразличие государства, невнимание к воспроизводству и разные подходы (порой противоречащие друг другу) двух соседствующих регионов.
В целом, уходящий год можно назвать годом природных катастроф в Бурятии. Ощутили их все, даже обычный деревенский фермер, чей урожай и сено сожгла засуха. Природа поставила нас в условия, при которых кризис власти, факторы профессионализма и непредвзятости стали лишь более очевидными. Ведь как там «выдал» Владимир Путин на одной из конференций общественнице из Иркутска… Байкал страдает от химикатов, применяемых при сельхозработах в Бурятии? Вот так и «боремся». Остается надеяться, что в ближайшее время никаких новых экологических
бед на долю далекой Бурятии не свалится.
Марина Ушакова, «Номер один»
Фото: "Номер один"
