В Бурятии расцвел бизнес на отвергнутых стариках
В каких условиях доживают свой век ставшие ненужными родители, выяснял «Номер один»
Текст: Газета
Досуг для лежачих
В трехкомнатной квартире на Шумяцкого в Улан-Удэ живут десять стариков в возрасте 83–89 лет. С двери нас сразу сшибает тяжелый запах нечистот. Большая часть постояльцев не могут ходить, треть не в состоянии даже сидеть, некоторые не всегда в сознании.
Частный пансионат для престарелых «Супер стар!» рекламирует свои услуги на сайте. Для иллюстрации «суперской» жизни активно используются и снимки из Интернета, изображающие сияющих, чистеньких, счастливых старичков и старушек.
На деле все сильно отличается. В каждой комнате стоит столько кроватей, сколько можно уместить. «Развлекательный» аксессуар каждой комнаты – телевизор. Он что-то бормочет даже в комнате лежачих. На стенах новогодняя мишура и дождь. Разномастная мебель, потертый крашеный пол. Шторки на запотевших окнах.
На кухне суетятся взаимозаменяемые санитарка и повар – две женщины «за 50». На предложение присмотреть за бабушкой запрашивают 100 рублей в час. Можно сделать вывод, что их месячная зарплата не превышает 20 тысяч рублей.
Легенда нашего визита – подбор места жительства для одинокой престарелой соседки. Первым делом нас почему-то подробно расспрашивают про квартиру бабушки.
Большинство местных жителей имеют свое жилье и родных, но ухаживать за ними некому. Поэтому родные доплачивают недостающую разницу между пенсией, которую забирает пансионат, и суммой в 24 тысячи рублей. В Бурятии «Супер стар!» – самый дешевый частный пансионат.
До слез хочется домашнего
– Да, я тут уже давно – три месяца, – рассказывает постоялица Елена. – У меня квартира в неблагоустроенном доме, на втором этаже. Дети живут отдельно, а мне печку топить, воду носить надо. А у меня ноги отказали. Дочка предложила здесь пожить, пока холода.
Красивая даже в свои 85 женщина с достоинством и пониманием говорит о детях. К ситуации она относится философски. Рассказывает, что дочь заходит часто, платить за пансионат ее пенсии не хватает, и дочь с сыном доплачивают по две тысячи в месяц.
А вот пенсии другой постоялицы – Татьяны – на оплату пансионата хватает. Но она при разговоре с нами не может сдержать слез:
– Жила с внучкой, нянчила ее, потом правнучку. Потом сломала тазобедренный сустав – ни стоять, ни ходить. Внучка работает до десяти, малышка в первом классе, ухаживать за мной некому. Дома еще на коляске ездила, здесь вот сижу все время.
О доме женщина говорит с болью: «Хочется домашнего, здесь все время каша, суп, каша, суп. Каша без масла и сахара. Все время ждешь, когда тебе принесут, накормят, помоют. Первое время очень тяжело было».
Полгода назад Татьяну привезли сюда. Внучка живет в ее квартире с дочкой-первоклассницей и в последнее время заходить стала реже. Услышав легенду про престарелую соседку, Татьяна интересуется: «А она вам квартиру перепишет?».
Большинство постояльцев здесь, а не в государственном «доме престарелых», именно потому, что родные пользуются их жильем и в благодарность платят за их содержание в частном пансионате. Такой вот «бартер».
Таисия рассказывает, как два года назад «продукты по десять килограмм таскала домой». Потом был инсульт. И сейчас она сменяет один пансионат на другой.
– В нашем возрасте без присмотра нельзя. А вдруг инсульт, вдруг что? Кто поднимет, накормит? Тут же многие и жевать не могут, постоянный уход нужен.
«Все же не казенщина»
На кухне повар блендером перемалывает еду лежачим. Еда на вид съедобна, но аппетитной ее назвать трудно. И все-таки персонал уверен: частный пансионат для стариков куда лучше, чем социальный дом престарелых. Здесь на одного сотрудника приходится пять «опекаемых». Почти все они не могут сами помыться и сходить в туалет. Лежачим нужен постоянный осмотр, уход, измерение температуры. Если персонала будет меньше – упадет качество обслуживания. К тому же, по словам сотрудниц, «тут все же уют, не казенщина».
Многие местные жильцы в дальнейшем переезжают в социальный дом престарелых. По каким причинам это происходит, сотрудники не делятся. Кто-то уезжает отсюда на кладбище. Домой местные постояльцы возвращаются реже всего – их дома уже обжиты потомками.
На развитие толкают жалобы
То, что нам довелось увидеть, это еще «улучшенная версия» пансионата. Полгода назад омбудсмену Юлии Жамбаловой пожаловалась на пансионат делегация жителей дома. Соседи рассказали, что в квартире нет отдельного входа, в подъезде стоит тяжелый запах и периодически выносят медицинские отходы и даже трупы.
После жалобы пансионат проверяли Роспотребнадзор и минсоцзащиты.
От Роспотребнадзора пансионат получил предписание устранить нарушения – неправильную организацию питания, переуплотненность, отсутствие отдельного входа.
Минсоцзащиты оказалось бессильно – в реестре услуг предприниматель не состоит и министерству не подчиняется. Проверять содержание министерство может только по жалобам самих постояльцев, а их не поступало.
В итоге предписаний в квартире на Шумяцкого появились надписи над полотенцами и разделочными досками – для чего они предназначены. Ближе к виду смеющихся гладеньких постояльцев с рекламы пансионат от этого не стал.
Выгодно сориентировались
С десяти постояльцев пансионат собирает ежемесячно 240 тысяч рублей. Если стариков хорошо кормить и покупать недостающие по льготам лекарства и расходные материалы, доход составит около 40 тысяч рублей ежемесячно. Казалось бы, вполне пригодная для «социального бизнеса» сумма. А учитывая, что это одна из двух пансионных квартир предпринимателя – заработок, по меркам Бурятии, вполне достойный.
Но, судя по увиденному, на содержании стариков владелец пансионата экономит. На элементарном месте проживания, отдыха, передвижения, на содержании – в спальне перед старушками постоянно стоит переносной туалет.
Думается, даже за эти деньги можно обеспечить и прогулки, и нормальное кондиционирование, и разнообразное питание, и какой-то досуг. Но пока постояльцы молчат. Возможно, в страхе «вылететь» из самого недорогого пансионата в городе. Бунт «ненужных» людей явно никому не выгоден. В том числе и их родным и близким.
Ирина Вершинина, «Номер один»
Фото: «Номер один»
В трехкомнатной квартире на Шумяцкого в Улан-Удэ живут десять стариков в возрасте 83–89 лет. С двери нас сразу сшибает тяжелый запах нечистот. Большая часть постояльцев не могут ходить, треть не в состоянии даже сидеть, некоторые не всегда в сознании.
Частный пансионат для престарелых «Супер стар!» рекламирует свои услуги на сайте. Для иллюстрации «суперской» жизни активно используются и снимки из Интернета, изображающие сияющих, чистеньких, счастливых старичков и старушек.
На деле все сильно отличается. В каждой комнате стоит столько кроватей, сколько можно уместить. «Развлекательный» аксессуар каждой комнаты – телевизор. Он что-то бормочет даже в комнате лежачих. На стенах новогодняя мишура и дождь. Разномастная мебель, потертый крашеный пол. Шторки на запотевших окнах.
На кухне суетятся взаимозаменяемые санитарка и повар – две женщины «за 50». На предложение присмотреть за бабушкой запрашивают 100 рублей в час. Можно сделать вывод, что их месячная зарплата не превышает 20 тысяч рублей.
Легенда нашего визита – подбор места жительства для одинокой престарелой соседки. Первым делом нас почему-то подробно расспрашивают про квартиру бабушки.
Большинство местных жителей имеют свое жилье и родных, но ухаживать за ними некому. Поэтому родные доплачивают недостающую разницу между пенсией, которую забирает пансионат, и суммой в 24 тысячи рублей. В Бурятии «Супер стар!» – самый дешевый частный пансионат.
До слез хочется домашнего
– Да, я тут уже давно – три месяца, – рассказывает постоялица Елена. – У меня квартира в неблагоустроенном доме, на втором этаже. Дети живут отдельно, а мне печку топить, воду носить надо. А у меня ноги отказали. Дочка предложила здесь пожить, пока холода.
Красивая даже в свои 85 женщина с достоинством и пониманием говорит о детях. К ситуации она относится философски. Рассказывает, что дочь заходит часто, платить за пансионат ее пенсии не хватает, и дочь с сыном доплачивают по две тысячи в месяц.
А вот пенсии другой постоялицы – Татьяны – на оплату пансионата хватает. Но она при разговоре с нами не может сдержать слез:
– Жила с внучкой, нянчила ее, потом правнучку. Потом сломала тазобедренный сустав – ни стоять, ни ходить. Внучка работает до десяти, малышка в первом классе, ухаживать за мной некому. Дома еще на коляске ездила, здесь вот сижу все время.
О доме женщина говорит с болью: «Хочется домашнего, здесь все время каша, суп, каша, суп. Каша без масла и сахара. Все время ждешь, когда тебе принесут, накормят, помоют. Первое время очень тяжело было».
Полгода назад Татьяну привезли сюда. Внучка живет в ее квартире с дочкой-первоклассницей и в последнее время заходить стала реже. Услышав легенду про престарелую соседку, Татьяна интересуется: «А она вам квартиру перепишет?».
Большинство постояльцев здесь, а не в государственном «доме престарелых», именно потому, что родные пользуются их жильем и в благодарность платят за их содержание в частном пансионате. Такой вот «бартер».
Таисия рассказывает, как два года назад «продукты по десять килограмм таскала домой». Потом был инсульт. И сейчас она сменяет один пансионат на другой.
– В нашем возрасте без присмотра нельзя. А вдруг инсульт, вдруг что? Кто поднимет, накормит? Тут же многие и жевать не могут, постоянный уход нужен.
«Все же не казенщина»
На кухне повар блендером перемалывает еду лежачим. Еда на вид съедобна, но аппетитной ее назвать трудно. И все-таки персонал уверен: частный пансионат для стариков куда лучше, чем социальный дом престарелых. Здесь на одного сотрудника приходится пять «опекаемых». Почти все они не могут сами помыться и сходить в туалет. Лежачим нужен постоянный осмотр, уход, измерение температуры. Если персонала будет меньше – упадет качество обслуживания. К тому же, по словам сотрудниц, «тут все же уют, не казенщина».
Многие местные жильцы в дальнейшем переезжают в социальный дом престарелых. По каким причинам это происходит, сотрудники не делятся. Кто-то уезжает отсюда на кладбище. Домой местные постояльцы возвращаются реже всего – их дома уже обжиты потомками.
На развитие толкают жалобы
То, что нам довелось увидеть, это еще «улучшенная версия» пансионата. Полгода назад омбудсмену Юлии Жамбаловой пожаловалась на пансионат делегация жителей дома. Соседи рассказали, что в квартире нет отдельного входа, в подъезде стоит тяжелый запах и периодически выносят медицинские отходы и даже трупы.
После жалобы пансионат проверяли Роспотребнадзор и минсоцзащиты.
От Роспотребнадзора пансионат получил предписание устранить нарушения – неправильную организацию питания, переуплотненность, отсутствие отдельного входа.
Минсоцзащиты оказалось бессильно – в реестре услуг предприниматель не состоит и министерству не подчиняется. Проверять содержание министерство может только по жалобам самих постояльцев, а их не поступало.
В итоге предписаний в квартире на Шумяцкого появились надписи над полотенцами и разделочными досками – для чего они предназначены. Ближе к виду смеющихся гладеньких постояльцев с рекламы пансионат от этого не стал.
Выгодно сориентировались
С десяти постояльцев пансионат собирает ежемесячно 240 тысяч рублей. Если стариков хорошо кормить и покупать недостающие по льготам лекарства и расходные материалы, доход составит около 40 тысяч рублей ежемесячно. Казалось бы, вполне пригодная для «социального бизнеса» сумма. А учитывая, что это одна из двух пансионных квартир предпринимателя – заработок, по меркам Бурятии, вполне достойный.
Но, судя по увиденному, на содержании стариков владелец пансионата экономит. На элементарном месте проживания, отдыха, передвижения, на содержании – в спальне перед старушками постоянно стоит переносной туалет.
Думается, даже за эти деньги можно обеспечить и прогулки, и нормальное кондиционирование, и разнообразное питание, и какой-то досуг. Но пока постояльцы молчат. Возможно, в страхе «вылететь» из самого недорогого пансионата в городе. Бунт «ненужных» людей явно никому не выгоден. В том числе и их родным и близким.
Ирина Вершинина, «Номер один»
Фото: «Номер один»
Теги
Общество
